Не делай добра

— Да я сам не ожидал, — пробормотал он.

— Брось, ты ж его дочку от тюряги спас! Греется сейчас под теплым арабским солнышком…

— Кто знает, что у Алсу в голове? Сейчас она в ремиссии, но надолго ли?

— Не твоя печаль, забей! Тебе о своей шкуре думать надо. Я надеялся, что Муратову по башке настучат за происшествие в приемном отделении, но, видать, у него слишком сильный покровитель, раз даже Кайсаров не дает гарантий! Но я бы на твоем месте не сидел ровно на заднице, а попытался подложить Муратову свинью. Он-то уж не стесняется в средствах в борьбе с тобой!

— Ты предлагаешь нанять кого-то, чтобы пристрелил Муратова, или самому облить его кислотой и закатать в бетон на стройке?

— Звучит разумно! — мечтательно произнес патолог, закатывая глаза. — А давай вместе? И сидеть будем в соседних камерах. А если повезет, то и в одной.

— Чем тебе-то Муратов насолил? Он, по-моему, вообще не в курсе существования вашего отделения!

— И это становится особенно очевидно в период распределения премий, — буркнул Гурнов. — У нас они самые маленькие! А у вас только чуток побольше, хотя твое отделение приносит огромные бабки, которые платят иногородние пациенты, стремящиеся улечься в койку именно к тебе, прости за каламбур!

Мономах покачал головой. С тех пор как премиальный фонд отдали на откуп главврачам, ситуация в больницах осложнилась. Теперь все зависит не от личных заслуг врачей и даже не от того, как много денег приносят платные пациенты: роль играет лишь то, насколько благосклонен к заведующему отделением главный врач. Сумма премий держалась в строжайшей тайне, но у Гурнова везде свои люди.

— А угадай, у кого самые большие премии? — продолжал Иван.

— Чего тут гадать-то? — пожал плечами Мономах. — У Тактарова!

— Точно. Ну и еще у Иващенко, ведь она с спит с Муратовым.

— Иващенко?! — изумился Мономах.

Алена Дмитриевна Иващенко являлась начальницей планово-экономического отдела и женой хирурга из гастроэнтерологии. Интересно, он в курсе?

— Отвечаю! — подтвердил Гурнов. — Понимаю твое удивление, она отнюдь не красотка. У Муратова отвратительный вкус, как и характер, да и вообще он редкостная дрянь. Так что если решишь насчет кислоты, я в деле!

— Договорились.

— У меня для тебя тоже есть новость, — сказал Иван после непродолжительного молчания.

— Какая?

— Мне работу предложили.

— Ты уходишь из больницы?! — пришел в ужас Мономах: сама мысль о том, что у него отнимут возможность спускаться в подвал, чтобы отвести душу в беседе с патологом, казалась убийственной.

— Окстись, куда я денусь! — отмахнулся Иван. — Дополнительную работу.

— Но у тебя же полная ставка, да и в деньгах ты не нуждаешься!

Отец второй жены Гурнова обожал зятя. Он долго и тяжело болел, и Иван заботился о нем, в то время как родная дочурка была рада скинуть проблемы с отцом на мужа. Под конец тесть начал испытывать сильные боли, и Ивану каким-то образом удавалось добывать для него сильные обезболивающие. Кстати сказать, женка просила Гурнова сделать папе эвтаназию — ну конечно, ведь ей это ничем не грозило, а вот Иван мог отправиться за решетку за такую доброту! Он отказался, но исправно колол наркотики тестю, и тот жил себе счастливо до самой последней минуты. А после его смерти выяснилось, что тесть, богатый, но прижимистый человек, оставил свое состояние любимому зятю. Кроме денег и акций нескольких крупных компаний, Иван заполучил квартиру на Крестовском острове, ветеринарную лечебницу и фирму по ремонту автомобилей — тесть придерживался принципа, что не следует держать все яйца в одной корзине. Ко времени его смерти Иван успел развестись с женой, и, соответственно, она не могла претендовать на часть наследства отца как на совместно нажитое имущество! Бывшая попыталась отсудить хоть малую толику, но Гурнов нанял адвоката и оставил ее с носом. Правда, он сделал напоследок красивый жест и подарил экс-супруге их общую квартиру. Она подарок не оценила и до сих пор делала Ивану гадости при каждой удобной возможности. К счастью, для него они были не опаснее комариных укусов.

— Новая работа скорее хобби. Держись за стул, а то упадешь! — ухмыльнулся Иван, вращая глазами, словно китайская мягкая игрушка.

— Ты меня пугаешь!

— Работа — в СК.

— Что-что?!

— Им там дико понравился мой отчет по Четыркиной, представляешь? Только я не пойму, что в нем особенного — у меня все отчеты такие! Вспомнили, кстати, мою работу по делу твоей Алсу… Короче, я подумал, что это было бы интересно. Вот, хотел с тобой посоветоваться.

— Какое значение имеет мое мнение?

— Ты же мой лучший друг, — передернул плечами Иван. — Если считаешь, что мне не стоит соглашаться…

— Соглашайся! Ты отличный спец и можешь здорово помочь в расследованиях.

— Мне действительно надоело иметь дело с рутиной: по большей части мои отчеты никому не нужны, понимаешь? Крайне редко попадается действительно интересный случай… И во всем этом есть еще один приятный момент: Муратов не сможет даже косо посмотреть в мою сторону, потому что Следственный комитет не позволит ему меня тронуть ни при каких обстоятельствах!

— Хоть одна хорошая новость за день!