Не доверяйте кошкам

Первый пианист усаживается за рояль, ему всего четырнадцать лет. Он выбрал для исполнения джазовую композицию, и в нем действительно чувствуется талант. Публика очарована. Второй музыкант, едва ли чуть старше, предлагает нам Шопена, которого исполняет с блестящим мастерством. Третьей выходит девочка по имени Роман, которая играет очень хорошо, несмотря на несколько неуверенных нот. Произведения следуют друг за другом, они совершенно разные. Когда за рояль садится четвертая и последняя пианистка, я не верю своим глазами. Это одна из дочерей господина Пинга. Ее зовут Лола. Она единственная из всех здоровается с публикой. Время позднее, и все уже думают о скором вручении приза и о своих дальнейших планах. Однако, когда Лола начинает играть, публика замирает. Это Рахманинов. Считается, что ребенку ее возраста этот композитор не по силам. Отрывок сам по себе роскошный, но что она с ним делает — это просто божественно. Она его модулирует, проживает, усмиряет. Ее маленькие пальчики порхают над клавишами. Истинный момент благодати. Она не выглядит ни серьезной, как два мальчика, ни чопорной, как другая девочка. Она просто счастлива. Точно так же она играла бы и у себя дома, и перед стотысячной аудиторией — наедине со своим роялем. А нам всего лишь повезло быть свидетелями ее таланта и наслаждаться эмоциями, которые дарит нам ее исполнение.

Когда прозвучали последние аккорды, Лола получила больше аплодисментов и криков «браво!», чем сама Аманда Бернштейн. Публика словно наэлектризована игрой этой робкой малышки, которая, откланявшись, поспешила вернуться к своим родителям.

Под крики «браво!», которые не хотят смолкать, вновь появляется господин мэр. Он приглашает присоединиться к себе мадам Дебрей. Показывает конверт, в котором скрывается имя победителя:

— Вот и настал момент истины. Думаю, все согласятся со мной, что награды достойны все исполнители, но, поскольку нужно выбрать одного, жюри долго совещалось и сейчас готово огласить имя будущей знаменитости нашего города.

В глубине души я уверена, что победила Лола. Остальные тоже были хороши, но она, без всякого сомнения, превзошла всех.

Мэр протягивает конверт улыбающейся мадам Дебрей. Она распечатывает его и достает лист бумаги. С широкой улыбкой объявляет:

— С удовольствием называю имя победителя: это мадемуазель Роман Дебрей!

Публика в ступоре. Мэр начинает аплодировать, но его никто не поддерживает. И только когда девочка выходит за наградой, люди встречают ее овацией. Ей аплодируют даже Лола, ее брат, сестра и родители. Я в шоке. Правильно ли я расслышала? Роман Дебрей? Родственница мадам Дебрей? Если это так, тогда мы присутствуем при позорном событии. Все счастье, которое подарили нам эти дети, осквернено тем, что сейчас произошло. Для Лолы это не конкурс, а верх несправедливости.

По дороге домой я просто киплю от ярости. Рик старается меня успокоить, но, поскольку он пытается найти им оправдание, я начинаю злиться и на него тоже.

— Как это — Роман, возможно, всегда выступала лучше, чем сегодня? Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты слышал малышку Лолу?

Я уязвлена, возмущена, разгневана тем, что девочка, подарившая всем такие эмоции, не вознаграждена по заслугам. И почему? Потому что Роман — родственница известной особы, а Лола — дочь безвестного китайского торговца, от еды которого мы все хоть раз да пострадали? Это недопустимо.

Сейчас, когда я об этом вспоминаю, мне кажется, что Рик растерялся от моего гнева. Он впервые видел меня такой. Но, по правде говоря, в тот вечер мне на это было наплевать. Просто хотелось, чтобы он разделил со мной мое возмущение, казавшееся вполне естественным после публичного оскорбления талантливого человека.

Мне потребовалось несколько часов, чтобы хоть как-то успокоиться. Я все рассказала по телефону маме, потом папе, а затем Софи. Лишь гораздо позже я осознала, что, подтасовав результаты, организаторы конкурса не только незаслуженно обидели одаренную девочку, но и невольно высветили во мне ту грань характера, которая могла разрушить мои отношения с Риком. И тут я испугалась.

38

Я знаю, как проведу свой последний день в банке — в ожидании малейших признаков жизни от Рика. Минуту за минутой. Мне плохо. Учитывая состояние, в котором я была вчера, и то, как мало я для него значу, я перебрала все варианты, включая худшие. Возможно, он больше не захочет со мной разговаривать. И в следующий раз, когда мы встретимся, просто отвернется. У меня скрутило живот так, что невозможно дышать. Что мне делать? Позвонить ему? Извиниться? И все же я уверена, что вчера была допущена несправедливость. Столько вопросов. Зачем он вообще позвал меня на этот концерт?

Сегодня утром я должна полить огород мадам Рудан. Поднимаясь по лестнице, прохожу мимо двери Рика, замедляя шаг. Он так близко и так далеко. Из квартиры не доносится ни звука. С трудом заставляю себя идти дальше. Мне невыносимо грустно.