Не драконьте преподов

— Что значит пара лет? — в ярости оборвал он. — Через триста лет ты об этом даже не вспомнишь.

Я оцепенела.

— Сколько-сколько?

Задумалась о том, что понятия не имею, сколько тут живут. Ох, а если Терану уже за триста? Как я могла влюбиться в дедушку? Стоп. А сколько этой Элин?

— Я понял. — Парень поднялся и отряхнул одежду. На меня не смотрел, но судя по танцующим желвакам, был не в самом радужном расположении духа. — Ты подумала, что я играю с тобой, пытаясь вызвать ревность Селеа. Интересно, что привело к этому выводу? Я с детства терпеть эту расчётливую стерву не могу.

— Не говори так о невесте, — возмутилась я. — Селеа добрая, красивая и умная. Тебе невероятно повезло стать её женихом. Ты же сам пытался достать запрещённую книгу, чтобы с помощью приворота привлечь её внимание.

Он посмотрел с изумлением и ткнул себя в грудь.

— Я?! — Он зло расхохотался. — Элин, ты сама не знаешь, о чём говоришь.

— Так просвети, — осторожно попросила я.

— Не важно, — отмахнулся он. — Помолвка с Селеа уже расторгнута, отец ведёт переговоры с твоими родителями. — Он криво усмехнулся. — Ты добрая, красивая и умная. Мне невероятно повезёт стать твоим женихом без всяких заклинаний. Слышал, твоя бабушка спит и видит, как бы дотянуться своими жадными щупальцами до Друинса. Отец уверен, что брачное соглашение — вопрос недолгого времени.

Я пыталась вспомнить, как дышать. Не понимая, как могла так ошибиться в парне, судорожно придумывала хоть какой-нибудь способ его переубедить. И когда он повернулся к выходу, вскрикнула:

— Стой! Это же не правда. Ты не мог влюбиться.

— Думаешь, я не способен на это? — обернулся он.

— Способен, конечно, — покачала я головой. — Не о том говорю. Юношей часто тянет к молодым учительницам, но это не любовь.

— А что?

— Восхищение, возможно…

— Это часть любви.

Я в сердцах простонала:

— Да мне вообще другой нравится!

Парень потемнел лицом так, что я немного испугалась. Вспомнила, что передо мной всё-таки дракон. Но Оридж лишь сказал:

— Тогда не стоило принимать мои цветы. Или не знала, что это значит?

— И что? — не ожидая ничего хорошего, тихо поинтересовалась я.

Сразу вспомнился Теран с букетом роз. Вот не просто так он разозлился, когда я по морде его ими… И не ошиблась.

— Ты согласилась быть моей, — припечатал студент и покинул аудиторию.

Я опустилась на стул и уткнулась лицом в ладони. Так вот почему Теран приревновал? Всё серьёзнее, чем казалось. Ох, наломала я дров, весело размахивая в чужом мире своим уставом. Семёнов был прав в своей осторожности. Что толку обладать магией, если не знать местных законов?

Я подскочила: Тёмный! Он поможет советом.

Глава 30. Друг оказался не друг? Прости подругу!

Своего друга я нашла, разумеется, в библиотеке. Точнее, в каморке для швабр, тряпок и прочих орудий пыток великого блюстителя чистоты Фигеля. Я провела кончиком пальца по гладкой ручке чёрной плётки и в который раз подумала, откуда же взялась эта вещь. Зачем она драконам? Лошади тут имеются, но их не бьют, чтобы заставить двигаться. Может, магией поколачивают? Надо бы узнать…

— Николь, не стой над душой, — не выдержал тренирующий бытовую магию Семёнов, — скажи, что надо.

— Не хотела тебе мешать… — начала я.

— Но получилось!

Артём в сердцах отбросил трудноидентифицируемый предмет. Чем это должно оказаться, я даже предположить не смогла.

— И раз уж испортила работу двух часов, говори, что мне ещё сломать для тебя, Колючка.

— Если ты не в духе, я спрошу совета у Машкова, — попыталась ретироваться я.

— Совета? — тут же оживился Тёмный и преградил мне путь. Осветился улыбкой и с придыханием попросил: — Говори, Киселёва!

— Твой энтузиазм пугает, — невольно поёжилась я, но села на вполне устойчивый стул. — Один студент пригрозил, что женится на мне. Его отец уже общается на эту тему с моей бабушкой. Оказывается, здесь нельзя принимать цветы от мужчины, если у тебя нет к нему серьёзных намерений. Даже учителю от ученика! Во-от… Что мне делать?

Семёнов смотрел на меня с минуту, а потом захохотал. Я в сердцах поднялась, желая уйти, но Артём схватил меня за руку и, пытаясь что-то сказать, усадил обратно. Вытирая слёзы, едва успокоившись, он посмотрел на меня и с трудом выдавил:

— Прикинь, Киселёва, что было бы первого сентября!

И снова рассмеялся, но уже тише.

— Смешно ему, — проворчала я, но и сама улыбнулась, представив кошмар, который воцарился бы в этом мире при соединении двух традиций. Впрочем, это навело меня на мысль. — Стоп! Фигель тоже веники мне таскал, когда изображал насмерть приворожённого. Почему же он не бегает за мной с кольцом?

— Жду, когда ты прикажешь мне жениться, — услышала я насмешливый голос и обернулась.

Фигель вошёл в каморку и, подняв с пола нечто странное, что вышло у Семёнова, поцокал языком.

— Неуд тебе, желторотик. Как расширить каморку до размеров горы Хэллук или заставить стулья и швабры летать, так это пожалуйста. А вот банально починить ящик картотеки — это только сломать! Хорошо, что я дал тебе старый. Эти студенты уже выпустились. А представь, сколько бы ты мне работы подкинул, склеив карточки обучающихся?