Не Господь Бог

«Не лётчик, а кто?» – едва не вырвался вопрос, но он просто подлил ей ещё красненького. Сам не пил, внимательно слушал. А Марию Николаевну мало кто слушал.

– Всё морали читала, моралистка, но каково? С отцом ученика, я всё понимаю, женщина одинокая, и я одинокая, но я себе такого никогда не позволяла! – русичка попыталась выпрямить спину, но едва не упала.

Вот и стало понятным, отчего так разоткровенничалась. Они были две одинокие училки в школе. Мария Николаевна так и не позволила себе то, что позволила другая – в одиночку родить ребеночка. Пусть и от родителя ученика.

– Как его фамилия? – склонился Дима к училке.

Та подняла пьяненький взгляд и икнула. Взгляд был острый, внимательный.

– Так ты не знал, – прозрела она. – Ой что-то я, кажется, лишнего, пойду, пойду освежусь.

Училка быстро-быстро засеменила к туалетам. Дима понял, что от неё больше ничего не добиться.

Заметив, что Дима освободился, Катя наконец вырвалась из компании к тому, с кем пришла. Но компания потянулась за ней следом.

– Митяй, слушай, по старой дружбе, – подкатил Егоров.

– Он отличный специалист! Исполнительный! – нахваливала Люда своего дурака. Тот все тушевался. – А у меня самой какой опыт! Квартальные, аудит, я всё!

Ивашкин был мрачен. Он работал сторожем, хоть и говорил, что охранником. Но в данный момент был безработным и потому просто попросил в долг.

У Димы на лице была работа мысли, и эта мысль была далеко от кадровых вопросов, хотя… Это можно все увязать. Почему нет?

– Ничего обещать не могу, – вздохнул он в сторону Егорова с четой Сучковых.

А Ивашкина спросил:

– Сколько?

– Ну, хоть пятихаточку.

– Пятерку на сигареты, инфляция – хмыкнул Дима, доставая тысячную.

У Ивашкина загорелся глаз.

– Хороший ты мужик, Митяй, я всегда знал, ты уж не обижайся, – поспешно протянул он дрожащую красную лапу за купюрой.

– Кто старое помянет, глаз вон, – Дима купюру протянул, но из рук не выпустил.

– Есть одна идея, ребята, поможете?

Ещё бы они отказались.

А дело было такое. В архиве найти журнал по математике тридцатилетней давности, правда об истинной цели умолчал: Дима хотел добыть список учеников Инны Петровны Ушаковой. Всем нашлось занятие: одному ключик в учительской, другому отвлечь внимание, третьему на стрёме стоять. И Кате тоже нашлось – вместе с Димой она перебирала пыльные журналы, заинтригованная: зачем? Дима бросил: – «Прикола ради, вспомнить школьные проказы», проказы, которых он себе никогда не позволял. Но в архивах были журналы только за последние семь лет. Более ранние, как выяснил ушлый Егоров, сгорели в пожаре. Он же пошукал в компьютере в учительской, в базу данных такие старые сведения не вносили.

Надежды Димы отыскать список учеников года, когда отец одного из них помог его матери зачать ребёнка, не оправдались. Настроение Димы резко ухудшилось. Он дал на сигареты Ивашкину, остальным позволил дать ему их жалкие контакты, и направился к выходу. Если бы Катя его не догнала, он бы, наверное, её тут забыл.

Когда в машине она его спросила об этом, скрываясь за шуткой, Дима не улыбнулся, вяло извинился. Значит, правда, мог бы и забыть. Почему так быстро они ушли с вечера, где все были «такие милые», Дима вовсе ответил грубо – жалкие придурки.

Около дома он высадил Катю, бегло чмокнув в щёку, и не дождавшись, пока она отойдёт, набрал номер Лены.

– Надо встретиться, Лен, срочно.

Катя успела увидеть и телефон руке, и это «Лен», это было даже не «Лена». «Лен» – так говорят своим. А она своей не была. В глазах девушки стояли слёзы. Ей так нравилось быть девушкой Дмитрия Алексеевича, а он уехал к другой.

Лена вышла из дома, села на заднее сиденье рядом с Димой.

– Я был отличником! Я всегда был отличником!!! И моим отцом был не лётчик.

– Дим, это не вся ложь твоей матери. У тебя есть дедушка.

Дима открыл рот.

– Он же давно умер!

– Нет, – ответила Лена, – твой дедушка жив. И может быть, он знает, кем был твой настоящий отец.

Было поздно, когда они въехали на территорию загородного дома престарелых. Там были сильно удивлены, узнав, что у старика Ушакова есть другие родственники, кроме дочери, которая, сдав отца, никогда не навещала его.

Предложенную взятку не взяли. Проявили милосердие. Всем персоналом тут дружно любили ток-шоу о встрече родных спустя многие годы, и тут у них. Кто бы пропустил такое в их серой рутинной жизни?

Медсестра вошла с ними:

– Пётр Леонидович, к вам пришли.

К ним обернулся жалкий старик в больничной пижаме и наброшенной на нее поверху шерстяной кофте. Слезившиеся глаза с трудом сфокусировались на парне и женщине.

– Я ваш внук, – сказал Дима.

– Внук? – наморщил старик лоб.

– Это сын вашей дочери, – подсказала Лена.

– У меня нет никакой дочери!

Старик затрясся всем телом, правая сторона застыла, с уголка закапала слюна.

Медсестра с Леной переглянулись и деликатно вышли. Там, за дверьми, персонал столпился в ожидании бурных слёз, но не получил свою дозу. Лена плотно закрыла за собой дверь, обломав кайф.

Им есть о чём поговорить.

Лена обратилась к медсестре:

– Значит, он здесь прозябает последние тридцать лет? Бедный старик.