Не Господь Бог

– Да не собираюсь я покушаться на вашу девичью честь, – Николсон с любопытством осмотрел приёмную.

– Ну и хамство! – возмутилась администратор.

Кроме стоящей на полу лампы, которую Людмила тут же подняла и поставила на своё обычное место – стол, ничто не напоминало её секрете.

– Так что вам от меня надо?

– Поговорить. У меня нашли рак.

Она с миг осознавала его слова.

– Чаю хотите?

Николсон со стула наблюдал за размеренными действиями женщины. У него было совсем другое лицо, чем в первый его визит. Бледное, осунувшееся, растерянное. Обстановка его успокаивала. Чайник мирно гудел, Людмила Исааковна насыпала заварки и достала зефир с конфетами, которые дарили ей благодарные клиенты Лены.

– Мне очень жаль вас, но уверена, вы победите болезнь.

– Не победю, не побежду, тьфу ты. Четвёртая стадия, мне сказали.

– А сын? Знает? Сказали?

– Только рад будет…

– А как вы хотели? Нельзя налить из пустой чашки.

Людмила Исааковна подлила чаю в чашку Николсону.

– Что вы им налили в их чашки, чтоб оттуда любовь пить?

Николсон опустил голову: он был суровый вредный старикан, а эта бабка его учила жизни. Почему он сюда пришёл, зачем это терпел? Наверное, из-за вкусного чая…

– Алла, жена покойная, жаловалась, что холодный я, бесчувственный. С сыном неласковый. Мой отец лупил меня и мать зверски, я в себе эту ярость всегда ощущал, ещё пацаном, пообещал себе не давать воли. Чёрт их разберет эти чувства, крышку поднимешь – сорвёт. Вот я и привык всё при себе держать, и плохое, и хорошее. А оно видать никуда не девается, вот и стало гнить.

– Лена говорит, никогда не поздно.

– Четвёртая стадия. Женщина, понимаешь ты?

– Да, времени у вас в обрез.

– Ну спасибо, утешила. Ладно, я пошёл.

Николсон встал, взял шапку. Людмила Исааковна не двинулась.

– Что от нас останется? Воспоминания. Так пока есть время, начните их создавать. Другие, хорошие воспоминания о себе.

Николсон замер, отвернувшись, в дверях, уже взявшись за ручку, сглотнул.

– Ладно, пойду я.

– А как вы узнали, что я здесь?

– Бывших фсбшников не бывает. Матрас-то торчит из-за пальмы, в туалете шампунь с мочалкой под раковиной, и эти штуки, как их…

– Бигуди.

– Точно, бигуди. Дурак бы догадался. А ваша эта Елена, видать, и знать не знает. Дальше носа не замечают, психологи.

Николсон ушёл. Она осталась. И смех, и грех.

Лена вернулась домой, она вдруг подумала, что Дима не спросил о графике посещений, о состоянии здоровья, наверное, просто шок.

Лена вернулась к собственной личной жизни. Памятуя о разговоре с дочкой, позвонила Мичурину. Он так и назывался в телефоне – МИЧУРИН. И аватарка – в маске медицинской, в смешной бандане. Сорок пять лет мужику.

Долгие гудки, наконец трубку взяли, и Лена решительно начала, чтоб не сбиться с настроя:

– Мичурин, я хотела попросить у тебя прощения…

– Михаил Владимирович спит после смены, девушка, – ответил женский голос.

– Простите, а вы? – запнулась Лена.

– А я медсестра Аня, я охраняю его сон.

Девушка засмеялась собственной шутке и дала отбой. В телефоне Мичурина Лена была ЛЕНА. А как ещё? Мичурин не проснулся, перевернулся на другой бок – новая чика в его постели была Аня с работы. Влюблённая, самоуверенная, наивная дурочка.

Вика дурочкой не была. Утром Диму разбудил запах свежесваренного кофе.

– Кофе в постель! – присела она на край кровати, в наброшенной на голое тело его рубашке. Диме никто не приносил кофе в постель. Он привстал в подушках и огляделся. Ему нужно было время, чтобы освоиться в своей новой квартире, новом качестве хозяина жизни. Вика была не прочь утренних ласк, но без алкоголя Дима не мог.

Не секс сближает партнеров, а такие моменты неловкости, Вика знала это, проявила деликатность.

– Ты просто перебрал, всё нормально.

Вика удалилась в душ, нежно и невинно чмокнув его в губы.

Дима мучительно гадал, поняла она или нет, что для него это было впервые.

Из ванной Вика набрала Костику:

– Ну, – он ждал звонка.

– Прикинь, он был девственник. Давненько у меня не было девственников.

– И, как он тебе? – ревниво поинтересовался Костик.

– Лучше спроси, как я ему. Первая женщина это вам не хрен собачий. Он у меня теперь с руки ест, – улыбнулась Вика.

Вика помогла Диме подобрать галстук к рубашке, сама повязала ловкой рукой. Убрала с пиджака пылинку.

– Ты был великолепен. Повторим вечером?

– Посмотрим. И знаешь, будет лучше, если мы приедем в офис по отдельности. Ок?

Вику щёлкнули по носу. И ещё раз, уже в офисе.

– Могу я ещё чем-то помочь, Дмитрий Алексеевич? – она усекла правила.

– Да, ключи от моей квартиры, будьте добры. Второй комплект, – напомнил Дима.

– Вы что, мне не доверяете, Дмитрий Алексеевич? – Вика протянула ему ключи.

– Пока не докажешь, что тебе можно доверять, – ответил Дима. – В следующий раз открывай воду в ванной, когда докладываешь старому любовнику о новом.

Вика застыла с открытым ртом. Но быстро нашлась.

– Как я могу искупить свою вину?

– Подумай, – предложил Дима.