Не говори мне о любви

Сев в экипаж, он вскрыл письмо Дашкова. Ответ был положительным, князь Алексей дал свое согласие быть его секундантом. Откинувшись на спинку сидения, Войницкий закрыл глаза. Оставалось написать завещание, упомянув в нем Злату, как единственною наследницу. Если он и сомневался в неверности жены, то после вызова, брошенного князем Елецким, никаких сомнений у него не осталось. Он убьет ее любовника, а ей преподаст урок, который она не скоро забудет. Станислав прекрасно осознавал последствия этого решения: в лучшем случае его ждет ссылка на Кавказ, в худшем - заключение в крепости или разжалование в рядовые, но отказываться от своего намерения не собирался.

Приехав домой, Войницкий зашел в будуар к жене. Отчаянно хотелось поговорить с ней, вызвать на откровенность, но Катя демонстративно отвернулась от него и едва кивнула в ответ на его приветствие. Одетая в черное платье, как и всегда в последние три дня, она всем своим видом демонстрировала ему свою скорбь по не рождённому малышу. И хотя Станислав не меньше ее был опечален таким исходом, Катю это нисколько не смягчило: хотя она понимала, что отчасти сама виновата в случившемся, все же не могла найти в себе силы, чтобы простить мужу потерю ребенка, которого оплакивала до сих пор. Подавив тяжелый вздох, Станислав направился в кабинет, чтобы написать завещание. Поздним вечером ему доставили записку от князя Дашкова. Алексей писал, что местом дуэли выбран отдаленный уголок парка Лесотехнической Академии, встреча завтра на рассвете.

Войницкий не спал всю ночь, считая не часы - минуты до назначенного срока. Он поднялся, когда на улице было еще совершенно темно. Переодевшись в чистую рубаху, остановился перед зеркалом, и, прищурившись, вгляделся в собственное отражение при свете свечи. Все как всегда, - вздохнул Станислав, - а ведь, вполне возможно, уже сегодня его не станет. Тихо ступая, он зашел в детскую, молча простился с дочерью, бросил короткий взгляд на Алексея и вышел. Подойдя к спальне, в нерешительности остановился перед дверью: может так статься, что он больше никогда и не увидит ее. Граф толкнул дверь и вошел. Катя спала, одеяло немного сползло, обнажив округлые плечи, изящные руки. Белокурые локоны разметались по подушке. Оставив дверь открытой, Станислав подошел к кровати и, склонившись над ней, коснулся поцелуем приоткрытых губ. Катя открыла глаза, сонно моргнула и, приподнявшись на локте, с недоумением оглядела супруга. От ее взора не укрылось, что Станислав полностью одет и готов к выходу.

- Станислав, куда Вы собрались в такую рань? – не удержалась она от вопроса.

Войницкий горько улыбнулся.

- Спите, mon ange, я скоро вернусь, - и, не оглядываясь, вышел за дверь.

К месту, оговоренному секундантами, Войницкий добрался сравнительно быстро. Начинающийся день обещал быть ясным, но холодным. Спешившись, он подошел к ожидавшему его Дашкову. На краю поляны стоял экипаж, в котором, очевидно, находился врач. Спустя четверть часа на дорожке, ведущей к выбранной поляне, показались еще двое всадников. Павел и Николай спешились. Гурьев выступил вперед:

- Господа, еще не поздно решить все миром, - обратился он к присутствующим. – Николай Сергеевич готов принести свои извинения.

Князю Елецкому тоже не спалось ночью, ему не давали покоя слова, сказанные Гурьевым:

- Ник, ты не имеешь никакого права вмешиваться в жизнь Кати, ты потерял это право много лет назад. Ты думаешь, если убьешь Войницкого, этим принесешь ей счастье? Станислав любит ее, я в этом уверен, он никогда бы намеренно не причинил ей вреда. Здесь какая-то ошибка, и неважно, что он ничего не отрицал. К тому же я думаю, что и Катя к нему неравнодушна. Поверь мне, у меня было достаточно времени, чтобы убедиться в этом.

Николай понимал, что Павел, говоря ему все это, был абсолютно прав, и поэтому утром, встретившись с ним, сообщил о своем решении отменить дуэль, если Войницкий даст согласие.

Услышав о намерении князя Елецкого принести извинения и отменить дуэль, Станислав отрицательно покачал головой.

- Нет, господа! Я не принимаю извинений князя. Вызов брошен, дуэль состоится.

- Ну что ж… - вздохнул Гурьев, доставая пистолеты.

Дашков осмотрел оружие и утвердительно кивнул.

Отмеряли положенное количество шагов. Николай остановился в указанном месте и скинул на снег шинель. Первым по жребию должен был стрелять Станислав. Войницкий был отменным стрелком, и Ник вполне осознавал, что сейчас, стоя от него в двадцати шагах, он смотрит в лицо своей смерти. Подняв пистолет, граф прицелился. Станислав целился в сердце. Глядя на своего противника, он отметил, что у князя Елецкого потрясающее самообладание: ни один мускул не дрогнул на лице соперника, когда он поднял оружие. Николай не пытался повернуться боком или еще как-то обезопасить себя.