Не кусаться!

На улице уже сгущались вечерние сумерки. Сквозь высокую траву она крадучись пробралась к забору, уселась возле дыры и тяжело вздохнула. Похоже, в этом мире ни на кого нельзя положиться. Тем более на городских животных.

Флопсон подумала о Тьялле. Как же она по нему скучала! Потом она подумала, что в гостиной фрау Плюмпух ей было не так уж плохо. Да, порой скучно. Но, по крайней мере, там её никто не обижал. Никто ей не грубил. И главное, никто не был к ней так жесток, как эти городские звери.

Тут, в этом огромном диком мире, всё было таким волнующим, таким захватывающим. Всё воспринималось гораздо острее, сильнее. И хорошее, и плохое. И радость, и печаль. И счастье, и разочарование, и искренность, и равнодушие, и дружба, и предательство.

Внезапно Флопсон почувствовала себя разбитой и опустошённой. Она вернулась в сад и доела своё яблоко. Но странное чувство опустошения не ушло. Видимо, это был не голод. Это была невыразимая тоска по Тьялле. Ведь они раньше никогда не расставались! Как он сейчас? Всё ли с ним в порядке? А вдруг ему плохо?

Флопсон свернулась калачиком под яблоней. Завтра, прямо с утра, она сама отправится на поиски друга. И обязательно найдёт его и спасёт!

Позади раздался тихий шорох. Флопсон вздрогнула и обернулась. Перед ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял Фридолин. Он виновато покашлял.

– Смотри, и я этого не делал. – С этими словами пони протянул ей лист бумаги с отпечатком его копыта.

– И я тоже! – прощебетала Майли. Она подлетела к ним, держа в клюве лист с отпечатком птичьей лапки.

– Ну и я тоже. – Джек неуверенно приблизился к Флопсон и протянул ей свой лист бумаги. – Правда, лапа преступника по форме очень похожа на мою. Но мой отпечаток гораздо мельче.

Высокая трава полностью скрывала хомяка, и маленькая панда не могла видеть выражение его мордочки. Но голос его звучал вкрадчиво и почти ласково. Казалось, он пытается загладить свою вину.

– В общем, мы все сделали отпечатки, – пояснил он. – Иначе это было бы неправильно и несправедливо.

– Но, главное, теперь мы знаем, что мы все этого не делали! – радостно подытожил Фридолин.

Флопсон затопила тёплая волна счастья, которая в один момент смыла всё плохое: и ярость, и обиду, и усталость, и страх.

– Спасибо, – с облегчением пробормотала она.

Все вместе они вернулись в машину. Ведь близилась ночь, и пора было ложиться спать. Но когда друзья уже почти засыпали, Джек неожиданно выкарабкался из своей спальни-бардачка и тихо улёгся под боком у Фридолина.

– Знаете, – прошептал он. – Вы можете остаться ещё на одну ночь. Я разрешаю. Но завтра уже точно всё, ладно?

– Ладно, Джекуля, – отозвался Фридолин.

Флопсон невольно улыбнулась. Она уже давно заметила: Джек постоянно говорит, что что-то будет лишь на один день, а на следующий день всё повторяется. «На самом деле он очень милый и добрый, хоть и пытается казаться злюкой!» – подумала она.

Обвив Майли своим мягким, пушистым хвостом, Флопсон вновь подумала о том, что в этом огромном диком мире всё более сильное, яркое, насыщенное. Всё воспринимается гораздо острее. Особенно чувства. И ярость, и обида, и… вот как сейчас, счастье.

С этими мыслями она сладко и безмятежно уснула.

Воробьи совсем потеряли крышу!

На следующее утро Флопсон проснулась от того, что её окружала темнота. Спросонья она растерялась. Ведь обычно она просыпалась от того, что становилось светло. А тут почему-то, наоборот, стало темно.

Однако, выглянув в окно, она сразу поняла, в чём дело. Машину штурмовала стая птиц. Они заняли не только крышу, но и облепили все окна. Некоторые птицы настойчиво стучали клювами по стеклу.

Сон как рукой сняло. Флопсон немедленно вскочила и разбудила остальных.

– Эй, поднимайтесь! – скомандовала она, дрожа от волнения. – Похоже, птицы нашли этого жако!

– Какого ещё жако? – сонно пробормотал Фридолин, с трудом разлепляя глаза. – Мы ведь разыскиваем какого-то там полосатого тенрека, не так ли?

Флопсон напомнила, что вчера они обнаружили на коробке из-под птичьего корма маленькое перо серого попугая. Только тогда пони понял, о чём речь, и окончательно проснулся.

Через несколько мгновений друзья выбрались из полицейской машины и огляделись. У Флопсон от удивления глаза на лоб полезли. Никогда ещё она не видела СТОЛЬКО птиц в одном месте! Точнее, в своей жизни она видела не так уж много птиц. Даже мало.

У бедной панды разбежались глаза. Птицы стайками кружили в воздухе. Некоторые облюбовали магнолию, растущую возле машины. Они порхали, перелетая с ветки на ветку, и галдели. Другие просто носились туда-сюда, заставляя ветки раскачиваться и трепетать, словно от порывов сильного ветра.

У всех этих птиц было серо-бурое оперение, и всё они ужасно шумели.

– Это воробьи, – сообщила Майли. – Они знают всё, что происходит в нашем городе. – Повернувшись к полицейским, она едва слышно добавила: – Разговаривать буду я, хорошо? Не вмешивайтесь. Предоставьте это мне.

Флопсон молча кивнула. Джек с Фридолином тоже согласились. А что им ещё оставалось делать?

– Ну, как жизнь? Что нового? – громко спросила Майли у птиц.