Не/много магии

Звали его Артемом. Жил, как выяснилось, неподалеку. По дороге Дмитрий расспросил, не видел ли он кого-нибудь в овраге двумя днями раньше, но Артем помотал головой, сказав, что был в это время в музыкальном классе.

— Артем, с кем это ты! — раздался крик. Ухоженная женщина в дорогой шубке бросилась к ним, схватила паренька за руку и даже попыталась отгородить его собственным телом от Дмитрия, как будто тот угрожал.

— Я решил, что нелишне будет проводить мальчика, — сказал следователь. — У него такое горе.

— О, вы очень любезны, — голос мадам потеплел, но недоверчивые нотки не исчезли. — Действительно, такая неудача. Уже третья собака за два года. Как же ему не везет. Я все говорю ему, не играй на балконе. А он не слушает. Спасибо за заботу!

А уж как щенкам не везет с Артемом, думал Дмитрий, наблюдая, как мамаша повела сына к подъезду, сверкая дорогим лисьим воротником. Конечно, они могут себе позволить покупать ему живые игрушки. Столько, сколько нужно. Интересно, они действительно верят в то, что собаки погибают случайно? Или прячутся от реальности, оставляют ребенка бороться со своими страхами в одиночестве, превращаясь в равнодушного убийцу?

Во дворе никого не было. В этом районе вообще царила непривычная для Москвы пустота. Ветер таскал между домами опавшие листья, смятые бумажки и окурки, зашвыривал их охапками на ступени, ведущие к подъездам. Только их неровный шелест и слышался. Дмитрий рассеянно коснулся опоры для качелей, отковырял несколько хлопьев краски, закинул голову и посмотрел в небо.

Зарево от городских огней расцвечивало темноту в красно-сиреневый. Один за другим загорались окна домов, бледными мерцающими квадратиками. Сверху чуть слышно жужжал фонарь.

Следователь потер шею и зашагал к ближайшему метро, загребая листья ботинками. Прошел мимо замороженной стройплощадки и двух домов-«призраков», предназначенных на снос. В другое время он бы притормозил и осмотрел их подробнее, по старой студенческой привычке — в свое время Диме приходилось не раз и не два бегать от сторожей и собак с недостроев и заброшенных объектов, срываться с ржавых лестниц и царапаться об арматурины — но сейчас было не до того.

В голове крутилась фотография щенка. Который не успел стать бешеным, потому что умер. Потом всплывали глаза мальчика в больнице. Уже третья собака. Уже второй сын. С одной стороны, это может быть совпадением. Или не может?

Он дошел до метро, спустился по эскалатору и удачно притулился в самый угол вагона. Устало прикрыл глаза. Ехать до конечной — если никто не помешает, он успеет всё обдумать в десятый раз. Подберет болтающиеся «ниточки», составит план, еще раз расспросит мать — ничего не поделаешь, придется ей вытерпеть внимание к своей персоне. И обязательно выяснит, как было на самом деле. Потому что такие дела нельзя оставлять так просто. Когда кого-то приводят на порог смерти без его на то согласия.

Но думать не получилось.

Сначала его прервали визгливые тетушки — из разряда тех, кого можно считать проклятием общественного транспорта. Громкие, пребывающие в полной уверенности, что всем окружающим важно их мнение и мысли. Дмитрий поморщился и открыл глаза. Аккурат напротив него примостились две старушки в мешковатой одежде, в стоптанных грязных ботинках и с клетчатыми китайскими сумками — по две на каждую.

— И ведь как орал, как орал-то! Вы-ы-пустите меня! Будто его кто держит! — одна из них бурно жестикулировала. Вторая мелко и часто кивала, соглашаясь с каждым словом товарки.

— Ладно бы только кричал, так и на людей кидаться начал! Пока его не скрутили, женщину толкнул, мужика избил…

— Изби-и-ил?

— Вот те крест, своими глазами видела. Врезал ему по носу, кровищей весь переход залило. Псих, как ни есть.

— Сумасше-е-е-едший?

— Да кто ж в здравом уме будет драку с толпой устраивать?

«Слишком много психов», — снова подумал Дмитрий и уставился пустым взглядом в пол.

Через три станции тетки вышли. Но думать уже не хотелось, подкрадывалась усталая вечерняя дрема — его всегда слегка убаюкивало в метро. Дмитрий несколько раз моргнул, потер глаза, притопнул ногой, меняя неудобное положение. От подошвы отклеился и остался лежать на полу вагона ярко-оранжевый кленовый лист. Из того самого овражка. Дремота спряталась, вновь уступив место карусели образов. Могила щенка, ребенок, который боится собственных игрушек, мать, которая боится…

В кармане запищал телефон. Хуже нет, чем говорить по сотовому в метро — мало того, что половину слов не слышишь, так и связь постоянно пропадает. Хотя, вдруг Миша раздобыл что-то интересное? Тогда об этом нужно срочно узнать.

Дима подцепил телефон за угол и вытянул из кармана. Посмотрел на определившийся номер. Медленно опустил сотовый на колени. Потом поднял и зачем-то подышал на экран. Стер пелену от дыхания большим пальцем. Звонила жена.

— Да, я слушаю. Уже подъезжаю.

— Ты что так задержался? Небось, опять убийство?

— Да.

— Ты так спокойно говоришь, будто они у тебя каждый день!

— Почти…

— Не перебивай меня! Неужели сложно позвонить? Я же волнуюсь. Сколько раз…