(Не) мой жених

Но его шутки веселят Рому и я довольна, что два моих «брата» так сдружились.

— Ладно, — с сожалением выдыхаю. — Ты готовься к тому, что тебя переодевать придут, а мы с Алексом пойдём, хотя бы позавтракаем вниз. Спешили утром к тебе и даже кофе не выпили. Сейчас всё равно придут помощники твоего врача и начнут тебя раздевать, и ты нас выгонишь. Встретимся уже после операции. Я буду сидеть у твоей кровати и ждать пробуждения.

Брат еле заметно кивает и выдавливает лёгкую улыбку, радуя этим не только меня, но и Алекса, переживающего и заботившегося о Роме так же, как и я. В который раз я убеждаюсь, что нужных людей судьба сталкивает сама. Алекс очень похож на своё отца. Такой же добрый, отзывчивый и сердечный, как и Гринберг-старший.

— Я люблю тебя, — выдыхаю и, встав с кровати, иду к брату и оставляю на его щеке лёгкий поцелуй и подставляю свою щеку для ответного жеста, но вместо поцелуя слышу еле различимое.

— Лю…б…лю.

— Рома… — выдыхаю со слезами на глазах и во все глаза, смотря на брата. — Ты… говоришь! Говоришь! У тебя… получилось.

— Лю… б…лю… — повторяет он чуть громче, и я не сдерживая себя, начинаю плакать от счастья.

И пусть он тянул это слово, и оно практически не было различимо — это невероятно! Сказочно! Итак… неожиданно, что думаю я нескоро отойду от этого чувства. Я словно мать, которую ребёнок впервые назвал мамой. Я победила в войне за брата. Я смогла вырвать его из лап болезни и ужасной участи.

Да, моей заслуги практически здесь нет. Все сделали врачи… Но я тоже чувствую себя победителем!

Глава 42

Лев

Семь чёртовых месяца. Двести двенадцать дней. Более пяти тысяч часов. Больше трехстах минут… И всё без неё. Лишь её голос служит моим проводником и мотиватором не сдаваться. Терпеливо ждать, когда она вновь откроется и простит меня, хоть девушка уже давно готова принять меня, но что-то её держит. Это что-то взяло её в тиски и не даёт сделать и шагу. Или же. наоборот, она загнала себя в эту ловушку.

Делаю глоток невкусного кофе с молоком и бросаю это занятия, понимая, что даже самый прекрасный кофе мне сейчас кажется ужасным, отвратным, тошнотворный и… не тем, потому что его приготовила не она. Не её заботливые ручки вливали в напиток молоко, не она выбирала пропорцию кофе и сахара к этой кружке… Всё не она! Всё раздражает и нервирует!

Бросаю взгляд на телефон, размышляя набрать ли мне Аню или нет. Обычно мы не говорим в это время, но я хочу слышать её голос целый день. Видеть её перед собой. Улыбаться ей, целовать и… не только. Хочу чувствовать её.

Обессилено вздохнув, решаю успокоиться и не тревожить девушку. Заняться работой, которая ждёт того момента, когда я сосредоточусь и наконец возьму себя в руки. Но, видимо, жизнь не хочет делать из меня трудягу, потому что внезапно на мой телефон поступает входящий вызов, а на экране высвечивается имя моей любимой и наша общая фотография.

— Алло, — сразу же поднимаю трубку, ещё раз взглянув на часы.

— Привет, — грустно, словно через слёзы произносит она и шмыгает носом, а на фоне звучат шаги.

— Ты плачешь?

— Немного, — признаётся и вновь шмыгает носом. — Ты же знаешь, что я последнее время стала плаксой. Пройдёт.

— Почему? Что-то случилось?

— Ага, — отвечает и начинает плакать сильнее. — Я просто переживаю… Говорили, что операция будет длиться всего шесть часов, но уже прошло семь… И никаких вестей нет… Лев, мне так плохо… Так страшно! Что если что-то пошло не так? Что если он умрёт? И я буду виновата в этом всем? А? Это я заставила его проходить эти операции. Я всему виной! Я не переживу, если он умрёт… опять.

— Что-то с Алексом? — непонимающе уточняю.

— Нет, он в порядке… — произносит, а затем замолкает. — Лёва, я… — хочет что-то сказать, но вновь замолкает, не решаясь признаться в том, что твориться у неё на душе. — … забудь. Я просто так позвонила! Пока!

— Стой! Аня! Стой! — кричу в трубку, не зная, поднимет ли она после своего «Пока» трубку. Иногда она проворачивает такой фокус и мне приходится звонить Алексу, чтобы быть уверенным, что с ней всё хорошо. И каждый раз я слышу: «Плачет! Не берёт, потому что не хочет, чтобы ты знал…».

— Мне надо идти. Лев, правда… это был обычный порыв. Хотела услышать твои голос. Когда я его слышу мне спокойнее, но сейчас я должна идти в палату и ждать врача, — сбивчиво тараторит, вмешивая все слова и мысли воедино.

— Аня! Ты больна? Зачем палата? Прошу ответь! Я переживаю, что не знаю, что с тобой сейчас, где ты и что у тебя происходит! Дай мне ответ хотя бы на один вопрос, — молю, даже не надеясь, что она ответь.

— Нет, не я… — всё же сдаётся через продолжительную паузу, за которую я начал сомневаться. Что она вообще у трубки ещё. — Рома… Он болен…

— Ань, Рома мёртв…

— Нет, Лёва, — вздохнув, произносит. — Он не мёртв. Он живее всех живых! Лежит в операционной и ждёт момент, когда приедет ко мне! Прибежит! И мы… мы приедем в Россию, а там…

Жив?

Разве это возможно?

Хотя… если всё это было из-за Романа, то многие её поступки встают на своё место.

Деньги, вероятнее всего, нужны были на операцию, если он сейчас в операционной.