Не надо преувеличивать!

— Господин Пырву, ваша очередь. Алек, из-за твоей «мойры» мы остались без еды. Съезди-ка в Дой май…

— Соотношение «судьба-индивид»… Съезжу, chérie, съезжу… Мне жаль, господа, что мы вынуждены прервать этот интересный разговор…

— У товарища Василиаде такие солидные познания во всех областях! — с уважением отметил Панделе.

— М-да… — неопределенно ответила Мона.

Солнце поднималось к зениту. Жидкий утренний туман давно рассеялся, открыв глазу зеленое, как смарагд, море.

«Оно словно из гофрированной бумаги», — подумал Джелу, пытаясь вспомнить словечко, произнесенное однажды Алеком… да, верно, «морская зыбь»… Волны разбиваются о берег глухо, с ритмичностью китайской капли… Второе преступление было совершено уже при них! Джиби хватит кондрашка, когда он об этом узнает! Два преступления в одном и том же дворе, с перерывом в четыре дня… если они не связаны между собой, это совершенно невозможное совпадение! Нет, здесь должна быть связь… Но что можно сделать? Ждать, занимать выжидательную позицию… Да еще в этом месте, в таком скучном и дорогом! — подумал он сердито… И посмотрел на Пырву, который выходил, слегка вспотев, из комнаты, в которой Шербан устроил свой генеральный штаб. Внезапно ему припомнились занятия военным делом в институте. Майор — крохотный человечек с наивной рожицей и тоненьким голоском — раздавал каждому по карте: — сплошные возвышенности и заросли. Враг всегда был «черным», наши — «красными». Однажды Кристиан — Кристиан Цою, друг Джелу, нынче — прокурор в Плоешть, интеллигентный парень с быстрым умом и острым языком — спросил майора: «А почему мы не делим их на масти? — В ответ на это майор развил целую теорию о современной войне, из которой вытекало, что мастей стало теперь только две… «Что делает враг? А ну посмотрим, какие позиции занимает враг? Как мы будем продвигаться и как он будет обороняться? Или наоборот — как он будет продвигаться и как мы будем защищаться?» Потом, на протяжении двух часов, то «мы» — если была среда, то «враг», если была пятница, барахтались среди холмов и оврагов, в зарослях пшеницы и в гуще леса, пока кто-нибудь не выходил победителем. «Что делает враг»? Враг спокойно болтает, словно и не предчувствуя, что приближается час битвы. «Каково состояние врага?» Враг считает, что наступило перемирие; слегка взволнованный вчера вечером, он значительно более спокоен нынче утром. «Намерен ли враг напасть?» В этом мы разберемся, только бы не слишком поздно. «Но кто же враг?» Вот с этого вопроса и надо было начинать, но он все откладывал его в надежде на какое-то откровение, которое, к сожалению, не приходило… Женщины? Ни Милика, ни Мона не подходили, по его мнению, к роли многократного убийцы. Мужчины? Правда, у каждого из них есть в биографии хотя бы одно «темное пятно», но… кто же из них? Прежде всего, «ударный батальон». Габровяну-Димок-Пырву… Нет, лучше сначала запасники: Василиаде и Цинтой… Алек? Слишком уж он хлипкий. Вот если бы был жив его отец, командир третьего кавалерийского… тогда еще куда ни шло. Кажется, это был единственный человек в жизни Алека, который служил ему положительным примером… Панделе? Чтобы под маской приличного человека, ходячего учебника политэкономии 50-х годов скрывался ум, способный организовать такой блестящий hold-up[33] и ряд хладнокровных убийств? Трудно поверить… Мирча? Он умирает от страха при одной мысли об убийстве, где же ему провести ее в жизнь! Вот если бы это был его друг из Фокшань, тогда совсем другое дело; от того можно было ждать чего угодно… Нае? Этот мелкий циник и негодяй, любитель пирушек, женщин и азартных игр был вполне возможной кандидатурой. Но обычно люди такого типа, когда вступают на путь преступлений, проваливаются уже на жульничестве и мелких кражах «Rien dans le ventre»[34] — как, по словам Алека, сказал бы его отец, полковник… Барбу? О да, Барбу — это другое дело! Хладнокровие, быстрый ум, необходимая доза цинизма… хороший пловец… Но скорее всего — как всегда — самый подходящий человек не имеет к делу никакого отношения. Итак, «кто же враг?» — снова спросил себя Джелу, окидывая двор орлиным взглядом. Однако врага не так-то легко было сразить одними взглядами — или его просто не было в тот момент во дворе… во всяком случае, никто из присутствующих не выступил на шаг вперед и не заявил: «Я — черный!» Джелу вздохнул и снова предался игре в отделение возможностей от вероятностей… Ему стало жарко. Несколько мух проявили нездоровый интерес к его персоне: беспокойно покружив в воздухе и, вероятно, устав, они плавно «приземлились» на его лицо.

— Джелу! Джелу-у-у-у!

Джелу вздрогнул. Он задремал. Два прерывистых ручейка стекали с его висков, слегка огибали уши и превращались в эфемерные жемчужинки на воротничке рубашки.

— Джелу! Что ты, черт возьми, делаешь? Спишь?… Совсем раскис! Ребята уходят, — прошептал ему АБВ.

В самом деле, двое пришельцев остановились посреди двора.

— Товарищи, благодарю вас за сознательное отношение… — суровым тоном начал Шербан.

— Это наш долг — помогать товарищам из милиции, потому что…