(Не) настоящий наследник

В этот момент комнату прорезает детский крик. Мы обе оборачиваемся.

– Катя, – София подходит к малышу и берет его на руки. – Катя, – идет ко мне. – Это твой сын, – протягивает, но я лишь мотаю головой.

– Это не Матвей.

– Этот малыш нуждается в защите. В твоей защите, Катя. Если ты не поможешь ему… его убьют…

– Что ты говоришь? – я хмурюсь и смотрю на кричащего малыша.

– Ты должна сказать, что это Матвей, Катя, – мне кажется, я брежу. Или это сон. Да! Это страшный сон! И Матвей жив. И София… Она просто бредит. Тоже бредит.

– По документам «скорая» увезла Тамерлана, – говорит она и я понимаю, что это не сон. – Я отдала его документы врачам.

– Почему? – хриплю я и откашливаюсь.

– Катя. Матвея не вернуть. Но Тамерлан… У него еще есть шанс. Ты сама знаешь, что, если ты оставишь его, то Ильдар и Изольда… прости… но я так сделала… ради Тамерлана… он ни в чем не виноват…

– София… – шепчу я, опуская взгляд на малыша. Вспоминаю Матвея. Сердце щемит. В голове опять гул. Нет. Нет, Катя. Я не должна опять потерять сознание. Мой малыш…

– Возьми его, – София протягивает мне Тамерлана.

Я опять смотрю на плачущего мальчика. И у самой слезы текут по щекам. Падают на грудь. И молоко подступает от близости младенца.

– Возьми.

И я протягиваю дрожащие руки. Но не прижимаю маленькое тельце к себе. Просто смотрю на него. И он смотрит. Так смотрит на меня. Тянет ко мне ручки.

– Катя, – София подходит и кладет мне на плечо руку. – Ты должна.

Глава 30 Катя

Слезы застилают мои глаза и немой крик душит меня. Я открываю рот, чтобы кричать, и не могу. Не могу. Как рыба открываю рот и захлебываюсь слезами.

Опять смотрю на малыша. И невольно прижимаю его к груди. Он сразу же начинает тыкать носом, чувствуя молоко, которое начинает сочиться сквозь блузку.

– Матвей, – шепчу как в забытьи.

– Да, Катя, да, – голос Софии. – Матвей. Это твой сын.

Поворачиваюсь и смотрю на нее. Сажусь на диван с младенцем.

– Катя. Тебе надо уходить, – София садится рядом и поправляет одежду на ребенке. – Из этого дома надо уходить. Нельзя здесь оставаться. Я не знаю, что еще задумали эти люди. Это страшные люди. Я слышала, как Ильдар разговаривал со следователем. Он тебя обвиняет в отравлении Тамерлана. Если он узнает, что сын Амира Каримовича умер, то он посадит тебя! Я уверена в этом! Посадит!

– Мне все равно, – равнодушно шепчу я, бездумно качая малыша на руках. Он плачет, а я качаю. Хотя, наверное, именно это ему и не нравится. – Тюрьма так тюрьма.

– Катя! – София хватает меня за плечи и встряхивает. Сильно встряхивает. – Ты что говоришь?! Катя! Очнись! Ради оставшегося в живых Тамерлана! Ради памяти Матвея! Ты должна бороться! Должна! Пройдет время. Амир Каримович выйдет на свободу. И вы вместе с ним найдете настоящего виновника гибели Матвея! Слышишь, Катя? Ты должна! Должна! Ради сына! И ради Тамерлана! С кем он останется, если тебя посадят? Катя! – опять встряхивает меня.

Я поворачиваюсь к ней, часто моргаю, чтобы сбросить пелену слез.

– Матвей, – шепчу тихо. – Мой сынок, – и опять реву.

– Да, Катя! Ты должна найти того, кто убил его! Должна! Сволочи должны получить по заслугам. Но сделать это ты сможешь только с помощью Амира Каримовича. Ты должна его дождаться.

– Погоди, – ладонью стираю слезы. – Ты сказала, что Ильдар еще не знает… – и запинаюсь. Господи, как же сложно это произнести. Как же сложно.

– Его еще нет здесь. Только Изольда. Но я думаю, она ему уже сообщила и он едет сюда. Поэтому, Катя, надо торопиться. Тебе нельзя тут оставаться. Тебе и Тамерлану. Нельзя.

– Матвей, – опять шепчу я и вглядываюсь в лицо малыша на моих руках.

– Да, да, Матвей. Конечно, Матвей, – кивает София. – Собирайся, Катя. Бери только документы.

– Мы уходим? – спрашиваю я.

– Ты с сыном уходишь. Ты.

– А Изольда? Она разрешит?

– Это моя проблема.

– Что… что ты имеешь в виду?

– Катя, вот, документы, – протягивает мне папку. Это документы Матвея. Его документы, – кивает на малыша на моих руках. – Ты должна уехать. Уехать так, чтобы тебя не нашли. Пока Амир Каримович не выйдет и не сможет помочь тебе. Ты должна его дождаться. Слышишь?

– А Матвей? – губы мои дрожат и я опять чувствую подступающие слезы. – Я хочу похоронить моего мальчика.

Моргаю и слезы градом текут по щекам.

– Потом, Катя. Все потом. Ты потом сходишь на его могилку. Когда все устаканится. Нельзя сейчас выдать себя. Нельзя. Ты помнишь, да? Ради памяти сына и ради Тамерлана. Ты должна быть сильной, Катя. Должна. Матвей всегда будет в твоем сердце. Это главное.

Вдруг дверь в комнату распахивается и входит Изольда. Злой взгляд падает на нас с Софией.

– Добилась своего? – скрипит ненавистный голос.

Я хмурюсь, прижимая Тамерлана к себе.

– Скоро Ильдар приедет, – продолжает Изольда. – Сиди здесь. Теперь ты за все ответишь! За все!

Я смотрю на Софию, а та сильнее сжимает губы.

– Она не должна здесь сидеть, – София встает. – Катя хочет уйти. С сыном уйти. Она больше не нужна здесь.

Изольда громко смеется.