Не оборачивайся

Тогда Ноа также нашла приют в комнате отдыха в «Марриотте». Потом она бродила по городу, пока не связалась с группой подростков, живущих под эстакадой автострады возле скейтпарка.[17] На третью ночь один из парней попытался ее изнасиловать. Она сумела отбиться, выбежала на улицу, и ее едва не сбила полицейская машина. Так она оказалась в исправительном заведении на три недели — поскольку сломала парню руку, когда от него отбивалась.

Потом ее снова отправили в Центр. Ноа научилась там существовать, когда ей исполнилось восемь, и перестала волноваться в день посещения возможных приемных родителей. К этому времени она понимала, что вероятность найти приемных родителей, которых интересует что-то еще, кроме тысячи долларов в месяц, положенных на ее содержание, ничуть не выше, чем встреча с Санта-Клаусом и пасхальным кроликом.

Но Центру требовались свободные места, поэтому рано или поздно Ноа приходилось отправляться в новую семью. Если бы она не овладела компьютером на таком высоком уровне, ее бы до сих пор перебрасывали из одной семьи в другую. Или произошло бы что-нибудь худшее.

Ноа уперлась подбородком в колени. Она явно стала исключением из общего правила. К тому времени, когда одинокий ребенок достигал ее возраста, ему либо удавалось найти приемную семью, с которой он мог дожить до заветного момента, когда ему исполнится восемнадцать, либо он убегал и оставался на улице.

Ноа попыталась вспомнить имена тех, кто сумел избавиться от опеки. Дулси Патрик, которая сбежала вскоре после того, как ей исполнилось пятнадцать. Дженни Фултон — с ней она прожила в одной комнате целый год, когда ей было двенадцать. Рэнди Квинна она видела в метро, где он просил милостыню. Один за другим Ноа проверила их имена в файлах «Службы охраны детства» и всякий раз находила слово «сбежал» или «сбежала» в конце страницы. Подростки пускались в бега так часто, что «Служба» ввела специальную форму, и Ноа это совсем не понравилось.

Больше ей ничего не удалось выяснить про детей, которых она когда-то знала. Впрочем, других источников информации о них попросту не существовало.

Ноа вспомнила ряды складских помещений, мимо которых пробегала. Неужели там на операционных столах лежали другие дети? Ей стало страшно.

Флешка Валласа все еще торчала из порта USB. Она выбрала файл со своим именем, но там были и сотни других. Ее интересовало, что хотели сделать с ней, поэтому она не стала изучать остальные. Теперь же решила их просмотреть.

Многие файлы имели непонятные названия: какие-то бесконечные научные термины. Ноа открыла те, где стояли имена, но там оказались отсканированные записи, сделанные неразборчивым почерком врачей.

Однако в середине одной из страниц внимание Ноа привлекло имя. Алекс Хербрук.

Она вспомнила Алекса. Парнишка-ирландец с рыжими волосами, зелеными глазами и кожей, покрытой в равной степени веснушками и угрями. Уроженец южных районов Бостона компенсировал свой малый рост жуткой свирепостью. Они несколько раз пересекались в Центре и всегда ладили друг с другом. Однажды Алекс попытался ее поцеловать, но, когда она его отпихнула, не стал обижаться. Без особой злости он назвал ее «розовой»[18] и переключился на Дулси Патрик.

В течение целого месяца Алекс нравился ей больше остальных ребят в Центре. Ноа открыла папку с его фамилией и обнаружила там множество файлов. Отсортировав их, она принялась читать, и ее внимание сразу привлекла серия фотографий. Это показалось ей странным. В ее файлах была всего одна, где она лежала на столе и выглядела мертвой.

Ноа кликнула мышью, и на экране появилась фотография.

Она сразу узнала Алекса и поняла, что он мертв — глаза закрыты, губы безвольно приоткрылись, на бледной коже особенно ярко выделяются веснушки. Алекс показался ей совсем маленьким, даже меньше, чем в воспоминаниях; у нее даже возникло ощущение, что еще немного — и стол его проглотит.

Но не это оказалось самым страшным. Грудь Алекса была рассечена, а кожа растянута специальными металлическими скобами, открывшими ярко-красные, точно кожура какого-то плода, внутренности. Ребра всей правой части грудной клетки были вырезаны, и стало видно почерневшее легкое. Алекс постоянно курил. Ноа помнила, что он дымил с десяти или одиннадцати лет. Однажды его поймали на воровстве сигарет из шкафчика уборщика и на несколько дней отправили в колонию.

Ноа закрыла фотографию. Правая рука у нее так сильно дрожала, что ей пришлось сжать ее левой. И, хотя на экране появилось звездное небо, перед глазами у Ноа стоял Алекс, словно пиксели замерли на мониторе навсегда.

Ноа просмотрела список папок, обращая внимание на те, в названии которых стояли имена. Знакомых ей больше не попалось, но она не сдавалась, опускаясь все ниже и ниже. Список казался бесконечным.

Ноа остановилась, насчитав пятьдесят имен, и откинулась на спинку стула. Неужели их так много? Неужели все они мертвы?

У нее был только один способ узнать правду. Она стиснула зубы, вернулась к началу списка и открыла первую папку.

Глава

09