Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков

Повсюду стоял смрад от прорванных сточных труб и разлагающихся крысиных трупов… Дух блевотины витал среди яблочной кожуры, побегов спаржи и капустных кочерыжек… Это было как тотальное заражение разрушающихся зубов, метеоризм вспученного живота, перегар, изрыгаемый пьяницей, сухое зловоние падали, кислый дух из ночного судна… вся эта лавина нечистот низвергалась по гниющим улицам… испускающим свои ночные ароматы.

Le Figaro

В 1800-е гг. мир содрогался в судорогах холеры. Первая пандемия началась в 1816 г. в Индии и перекинулась в Китай, где погибло более 100 000 человек. Вторая началась в 1829 г. и прокатилась по всей Европе. Она закончилась 30 лет спустя, унеся сотни тысяч жизней от России до Нью-Йорка. В 1854 г. холера опять перешла в наступление, теперь уже по всему миру, захватывая один город за другим. Люди погибали целыми семьями, их трупы вповалку загружали в похоронные дроги. Только в России от холеры умерло более миллиона человек. Многоквартирные дома, в которых еще недавно бурлила жизнь, превратились в пустые скорлупы. В некоторых городах в то время количество умерших превосходило число родившихся. Сценарий, когда численность населения поддерживается только за счет притока иммигрантов, экологи называют демографической ямой[63]

. Города становились ямами, по сточным трубам которых стекали человеческие жизни.

В те времена распространение холеры связывали с миазмами. Согласно данной теории, инфекции, включая холеру, вызываются дурно пахнущим воздухом (миазмом), особенно ночным. Эта теория сейчас кажется смехотворной, но в ней есть и рациональное зерно. Она выражает идею, что неприятные запахи связаны с болезнями. Биологи-эволюционисты утверждают, что понимание взаимосвязи между зловонием и недугом имеет очень древние корни и закреплено в нашем бессознательном[64]. На протяжении долгой эволюционной истории избегание отвратительных запахов давало нашим предкам больше шансов на выживание

[65]. Отталкивающий смрад падали уменьшает риск заражения гнилостными бактериями. Неприязнь к запаху испражнений защищает от заражения фекальными микробами. По-видимому, понятие миазмов настолько древнее, что стало почти врожденным. К сожалению, когда на земле появились большие города, корреляция между дурным запахом и болезнью перестала быть руководством к действию. Зловоние царило повсюду, но уехать за город, чтобы спастись от смрада, могли себе позволить только состоятельные люди.

^{Илл. 4.1. Воссоздание карты, на которой доктор Сноу отмечал локализацию смертных случаев от холеры в Сохо, Лондон, 1854. Каждый черный штрих обозначает смерть, а каждая буква «P» указывает расположение водозаборной колонки. С помощью этой карты Сноу демонстрировал, что по большей части умершие жили поблизости или пили воду из колодца на Брод-стрит. (Рисунок воспроизводит реконструкцию Джона Макензи [2010], сделанную на основе карты Джона Сноу [1854].)}

История поисков истинной причины холеры насчитывает долгие десятилетия бесплодных попыток и упорного нежелания ученых и широкой публики поразмыслить над тем, что находится прямо у них перед глазами. Впрочем, в середине XIX в. в Лондоне нашелся один человек, по имени Джон Сноу, проявивший больше наблюдательности, чем его современники. Сноу предположил, что холеру вызывают невидимые «микробы», передающиеся не по воздуху, а через фекалии, из которых каким-то образом они попадают в ротовую полость. В отличие от самого кала, думал он, микробы не имеют дурного запаха. Эта идея была встречена без энтузиазма. Она противоречила теории миазмов, к тому же была вульгарна. В 1854 г. Сноу работал в лондонском районе Сохо, где произошла особенно сильная вспышка холеры. Используя данные священника Хенри Уайтхеда, Сноу смог определить, в каких местах Сохо люди заболевают холерой, а в каких нет.