Вова непрестанно ворочается, и ни в одном принимаемом телом положении его мысли не находят должного, необходимого для ночного отдыха покоя. Лавиной, волною цунами они обрушиваются на окаменевшие, застывшие, казавшиеся незыблемыми постулаты, выводимые годами.
Вова ложится на спину, закидывает руки за голову и широко открывает глаза, как будто хочет что-то разглядеть в полуночной тьме сентября.
Вода всегда точит камень.
Но он выживет в этом шторме. Он знает, что справится. Он обязательно справится, ведь справился же однажды.
Точит прямо сейчас, жжет, бьет и сжимает до крика.
А значит, справится и сейчас.
4