Не оставляющий следов: Обретение

Столица Танджевура переместилась в империю из иного измерения. Если кварталы Бахара казались изысканно-старинными, то в узких переулках Хариндара сгущалась бездна седых веков. Истертый камень исполинских стен, громоздкие жилища с окнами-бойницами, вековые деревья, взрывающие узловатыми корнями растрескавшуюся мостовую, казалось, были свидетелями рождения цивилизаций. Сумрачный облик города не смягчали тучи насекомых, вопли животных и толкотня людей, зловоние гнилых фруктов и испражнений... Но нежданный порыв влажного ветра вдруг вплетал в эту какофонию запахов тонкий аромат благовоний, а ажурные кованые решетки ворот порой приоткрывали вид на роскошные цветущие деревья и подстриженные кусты, многократно отражающиеся в бассейнах и фонтанах. Величественные формы и изощренная архитектура храмов Вечносущего Неба, увенчанных колесом виджраты, радовали даже искушенный взор знатока. То тут, то там в толпе мелькали яркие, отделанные золотом покрывала, скрывающие гибкие фигуры чернооких красавиц, сопровождаемых молодцеватой охраной. Крепкие вояки грозно хмурили брови и пинками прогоняли с дороги нищих, тянущих свои грязные руки к воплощениям молодости и красоты. К центру столицы торжественно проследовала пышная процессия важного чиновника: тут тебе и слон, и богато украшенная попона на нем, и опахала, и свита, видом не менее надменная, чем лик господина с двумя подбородками, на виске которого я с удивлением обнаружил синий ромб младшей ветви своей семьи... Надо же! Видимо, благодаря щедрости природы этого благословенного края даже вечно тощие канцелярские крысы-Иса могут приобретать потрясающий воображение объем.

На пересечении улиц два бедно одетых юноши аккомпанировали костлявому пожилому певцу. Флейта и бубен на их татуировках слабо соотносились со струнным ситаром и барабаном-мридангом в руках, но играли они превосходно. Певец виртуозно владел голосом, хотя сила его осталась далеко в прошлом. Музыкантов то и дело толкали деловито снующие горожане, в чаше для пожертвований тускло блестело лишь несколько медяков. Гул толпы почти заглушал слова песни.

...Парами пчелы, любимый с любимой,

В каждом цветке наслаждаются медом.Самок щекочут олени рогами;Лаской разнежены, жмурятся самки.Лотосом пахли прохладные воды.

Хобот наполнив пахучею влагой,Ею слона обдавала слониха;Лотосом птицы кормили друг друга...

[20]

Я невольно покраснел и гордо задрал подбородок, скрывая смущение, за что был одарен ехидной ухмылкой Учителя Доо. Мысли мои он читает, что ли?

Наш путь проходил через небольшую площадь, до краев заполненную народом. В самом центре пыль ее древних плит орошала кровью пара забияк, сцепившиеся в схватке не на жизнь, а на смерть. Народ криками поддерживал своих фаворитов, самые ушлые принимали ставки на победителя. Какая-то ветхая старушка в первых рядах воинственно подбадривала одного из драчунов и пыталась пнуть другого, но трое вооруженных до зубов стражников в сияющих панцирях и плащах цвета марийон-нуар жестко придерживали ее за локотки и не пускали в драку. Охраняли, так сказать, порядок на вверенной им территории. Можно подумать, бабулька хоть для кого-то представляла опасность! Пронырливые лоточники бойко расторговывались лепешками с острой бобовой начинкой. Мы решили задержаться и перекусить уличной едой, рискнув здоровьем.

Через десять-пятнадцать минут, в самый разгар драки, толпа раздалась под напором еще троих стражей. Эти, пропыленные и изрядно уставшие, были одеты в старую кожаную броню. Тем не менее, за считанные секунды скрутили драчунов и под разочарованные вопли зевак потащили их в кутузку. Перед уходом старший патруля погрозил кулаком старушке, визгливо призывающей гнев богов на его голову, и плюнул под ноги франтоватым коллегам.

– Бравые молодцы в плащиках – это вояки Куккья, – неодобрительно поджав губы, пояснил пожилой продавец воды. – Толку от них совсем чуть. Так, для красоты – Куккья же. Ежели кто и работает здесь, то вот, как и всегда, отставники Тулипало. Платят им совсем гроши, а работа собачья. Пока щеголи дань с торговцев собирают, эти за ворами да бандитами охотятся. Ну и режут их, не без того. Мало сейчас хороших стражников... Непорядок в Хариндаре, как есть непорядок.

Мы пересекли еще пару проспектов, необычно широких для тесно застроенного города. Учитель Доо остановился у глухих тяжелых ворот, украшенных сложной чеканкой. Они мало чем отличались от входов в соседние дома, дарящих ощущение спокойного достатка. На стук вышел слуга и гостеприимно распахнул перед нами створки.

– Гость в дом, радость в дом! – навстречу спешил величественный старец, потряхивая седой гривой волос, укрощенной искусным цирюльником.