Не оставляющий следов: Обретение

– Пора, пора нам подкрепиться... – все еще улыбаясь, приземлился напротив и первым делом приоткрыл крышку горшочка с далом. Пряный пар окутал довольное лицо. – Ух ты! Маленькие радости огнеедов.

Да, такая еда способна, пожалуй, прожечь дыру в животе. Даже в «диетический» райту не пожалели острого перца. Но все было очень вкусно приготовлено, а обилие пряностей на самом деле помогает сохранить здоровье во влажной жаре юга. Если, конечно, вас не душат в глухом переулке.

В номере было тихо и прохладно, лишь надоедливая муха жужжала и кружилась над головой дремлющего на подоконнике Хранителя Сию, но он и ухом не вел. Учитель Доо присел на подушки рядом со столиком и вновь осмотрел подарок талхов.

– Интересно, как они смогли пробраться к нам в комнату, не потревожив хозяев? Даже Сию не учуял их. Высокое искусство, граничащее со сверхъестественным. Кстати, скажи, друг мой, ты видел в переулке еще кого-нибудь? Нет? Жаль. Твое чудесное спасение... – он замялся. – Ты ведь знаешь, почему брат-душитель не успел покончить с тобой...

На стол, рядом со шнуром, лег острый гвоздь, извлеченный из спины талха.

– Мастерский бросок. Чтобы быстро убить человека, нужен точный удар тяжелого оружия. Бо-сюрикен для этого и предназначен. Он может пробить кожаные и даже, при должном усилии, металлические доспехи с расстояния двадцати метров. Удар в сердце – и шансов на спасение нет, мгновенная смерть гарантирована. Далеко не каждый имперский воин обучен бросать сюрикены. Вернее, ни один не обучен. У воинов есть луки, арбалеты, алебарды, копья и острые мечи. Они сражаются лицом к лицу с врагом. Это, – он кивнул на лежащий на столе гвоздь, – оружие тайное. Оно прячется в одежде простого, на первый взгляд, обывателя. Такими незаметными приспособлениями пользуются только те, чья жизнь подвергается ежесекундной опасности. Шпионы и наемные убийцы. Но один убийца у нас с тобой уже был. Был да сплыл: мимо твоего переулка – конечно же, совершенно случайно, – голос Учителя Доо сочился ядом и тревогой, – проходил еще один специалист высочайшей квалификации, подготовленный школой боевых искусств Пиккья. Его никто не заметил, никто не узнал, но сам он видел все и полностью контролировал ситуацию, и это меня не на шутку тревожит. Нет, я рад, что тебя спасли... Я счастлив, черт побери! Но почему и зачем? Как эта история затрагивает интересы Шипов Роз? Не думаю, что Пиккья преисполнились абстрактного альтруизма и человеколюбия. Нанял твой отец? Как Аландара Делуна? – покачал головой в ответ на мою пантомиму. – Нет, не думаю. Этикет требует от официально нанятых телохранителей представляться клиенту, чтобы их не приняли за шпионов. Шпионы же твоему отцу не нужны: это чревато привлечением внимания к вашим непростым отношениям, в чем он, судя по всему, не заинтересован. Так что, скорее всего, тайное наблюдение за нашими передвижениями является инициативой самих Пиккья... Что им от тебя надо? Я опасаюсь, что придется играть в чужую игру по чужим правилам, нам пока неизвестным. Ну ладно, – он снова смахнул бо-сюрикен в рукав, – рано или поздно мы сможем прояснить ситуацию, а пока просто займемся своими делами.

Он вышел на середину комнаты и сел на пол, поджав ноги. Помедитировал с закрытыми глазами пару минут и подозвал меня.

– Присядь-ка. Тренировки «единой нити» мы пока проводить не можем, твое самочувствие не позволяет этого. Но есть еще кое-что, чему я обязан тебя научить, потому что мы не должны ходить по дорогам Судьбы вслепую. Закрой глаза. Отпусти свое Я... давай, давай! Не такая уж это великая ценность... Помнишь свое состояние в начале пути? Ты тогда пытался вместить в себе мир и чуть не рехнулся. Пробовать стоило, чтобы прочувствовать ошибку на собственной шкуре. Мир всегда будет больше тебя. Поэтому убери свое Я и стань миром. Стань твердостью пола... прикосновением ветерка к горячей щеке... стань торговцем водой, зазывающим под окном... стань собакой, лающей у ворот...

И я стал. Упрямо цепляющимся за каменную стену плющом и нагретой солнцем стеной, старой и усталой, роняющей щебнем раскрошившийся раствор. Озабоченным поваром, кидающим в кучу мусора подгнившие стручки бамии, по дешевке купленной на рынке. Раздраженным стариком-подметальщиком, энергично шоркающим по утоптанной глине заднего двора лысой метелкой. Вонючей помойкой, куда неизвестно как попал пустой чехол для сюрикенов. Я стал шумной улицей и разноликой толпой на рыночной площади. Я стал истертыми камнями жилищ, в которых ссорились, смеялись, любили... Я стал городком Прита: маленьким, но своенравным.