Читаем Не отрекаюсь… полностью

Сегодня каждый человек, выступающий по телевидению, называет себя хорошим гражданином, хорошим отцом, защитником слабых и обездоленных, открытым к общению и т. д., и т. п. А вот вообразите, что кто-нибудь скажет: «Мне плевать на людей, плевать на обездоленных, я ем только спагетти, мне нравится быть толстым, у меня полно денег, а вечерами я высматриваю хорошеньких мальчиков у дверей лицеев!» Найдись такой человек, я пришла бы в восторг, но, само собой разумеется, это шокирует всех смертельно.

Каких чувств вы больше всего боитесь?

Презрения, жалости. Зато я люблю испытывать восхищение.

Что вам нравится в людях?

Смесь обаяния и интеллигентности, доброта. Лично я считаю, что самое главное – симпатия. Ею и проверяется подлинная интеллигентность.

Не люблю, когда человек действует не так, как обещал. Стоит людям попасть под прицел СМИ, они меняются, чтобы всем нравиться, а жаль.

Вы боитесь одиночества?

Нет, нисколько. Я люблю окружающих меня людей, и они меня любят, думаю, безотносительно к моему успеху. Труднее найти одиночество, чем бежать от него. Это как пространство и время… Иметь квадратные метры вокруг и целую ночь впереди – замечательно!

Однако вы часто пишете об одиночестве, почему?

Одиночество – тема, которая всегда была в моде, во всех модных течениях, и представляется мне особенно актуальной сегодня. Мне кажется, что одиночество обратно пропорционально прогрессу средств связи. Всегда можно связаться, есть тысяча технических способов услышать друг друга, поговорить, но мне кажется, что чем дальше шагает наука в этом направлении, тем меньше от этого пользы человеческим отношениям.

Думаете ли вы, что одиночество одинаково во всех кругах?

У снобов считается хорошим тоном утверждать, что, помимо материальных трудностей (что само по себе не сахар!), у людей из народа нет никаких метафизических забот. Послушать их, жизненно важные вопросы – удел избранных. Чушь! Не надо оканчивать Высшую политехническую школу, чтобы задаваться вопросом, что ты делаешь в этом мире… Одной из редких вещей, которую не купишь за деньги, остается моральный комфорт. Под «моральным комфортом» я разумею возможность жить в ладу с самим собой.

Думаете ли вы, что одиночество одинаково у женщин и у мужчин?

Да, безусловно. Мы одиноки, мы умираем в одиночку, а в короткий промежуток времени, отведенный нам в этом мире, отчаянно пытаемся верить, что мы не одни, что кто-то понимает нас, слышит, видит. Это даже не иллюзия, скорее чаяние, желание, которое может сбыться на время.

Думается, любовь – единственное спасение от этого одиночества. Временное. Когда любовь кончается – больно, грубо, – ты не живешь больше для кого-то, под взглядом кого-то, лицом к лицу с кем-то; и одиночество становится тем ужаснее, что его чувствуешь постоянно.

Меня поразила одна фраза Шатобриана: «Больно не столько потерять человека, ибо, в сущности, без его существования можно и обойтись, больно похоронить свои воспоминания, те воспоминания, что связаны с этим человеком». Похоронить свои воспоминания – не думаю, что это делается осознанно. Мне кажется, воспоминания выветриваются и исчезают сами собой.

Близкий человек помогает вам делить минуты, мгновения. То, что называют любовью, – это прежде всего желание высказаться, поговорить с кем-то, увидеть себя в глазах кого-то, существующего рядом, и существующего пленительно. Это, кстати, и объясняет, на мой взгляд, истории большой любви, непостижимой для посторонних, между очень умным мужчиной и глупой женщиной или, наоборот, между выдающейся женщиной и дурачком. Просто кто-то вдруг слушает вас, видит вас, и вся ваша жизнь – пусть даже заурядная – рассказанная ему, становится богатой событиями, интересной, блестящей. Любовь – это когда, что бы с вами ни приключилось, вы говорите себе: об этом надо ему рассказать, сюда надо с ним прийти. К несчастью, люди имеют злополучную и инстинктивную склонность привносить в чувства силовые отношения. Люди боятся жизни, ее ударов и поэтому сразу занимают позицию, в которой победителем выйдет тот, кто любит меньше, а тот, кто любит больше, останется в проигрыше. Это, однако, ложный вывод.

Вы думаете, что существует счастливая любовь?

Счастливая любовь – это когда вы работали, устали, вымотались и, возвращаясь после тяжелого дня домой, видите кого-то, кто так на вас смотрит, что хочется рассказать ему о своем дне. И в вашем рассказе день этот становится совсем иным, потому что ваше отражение в глазах этого человека так романтично, интересно, блестяще, что рассказ о самом обычном дне будет в ваших устах увлекательной повестью.

Не подумайте, что, приходя домой, надо паясничать, чтобы развлечь близкого человека, – это катастрофа. Это не любовь. Это плохо сбалансированная форма совместной жизни.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эссе [Саган]

Не отрекаюсь…
Не отрекаюсь…

С чем у вас ассоциируется Франция? Несомненно, большинство людей в первую очередь назовут книги Франсуазы Саган. Ими зачитывались во все времена, на них выросло несколько поколений. Сегодня они нисколько не устарели, потому что истории любви, истории людей, переживающих подлинные чувства, устареть не могут. Франсуаза была личностью неординарной – о ней писали и «желтые» издания, и серьезные биографы. Многие пытались разгадать причины ее бешеной популярности, но никому это не удалось, потому что настоящую Франсуазу – такую, какой мы ее видим в этой книге, – знала только она сама. «Я не отрекаюсь ни от чего. Мой образ, моя легенда – в них нет никакой фальши. Я люблю делать глупости, пить, быстро ездить. Но я люблю еще многое другое, что ничуть не хуже виски и машин, например музыку и литературу… Писать надо инстинктивно, как живешь, как дышишь, не стремясь к смелости и «новизне» любой ценой». Великая Франсуаза никогда не изменяла себе, никогда не жалела о том, что сделала, и никогда не зависела от чужого мнения. Возможно, поэтому она и стала кумиром миллионов людей во всем мире.

Франсуаза Саган

Публицистика

Похожие книги

Ислам и Запад
Ислам и Запад

Книга Ислам и Запад известного британского ученого-востоковеда Б. Луиса, который удостоился в кругу коллег почетного титула «дуайена ближневосточных исследований», представляет собой собрание 11 научных очерков, посвященных отношениям между двумя цивилизациями: мусульманской и определяемой в зависимости от эпохи как христианская, европейская или западная. Очерки сгруппированы по трем основным темам. Первая посвящена историческому и современному взаимодействию между Европой и ее южными и восточными соседями, в частности такой актуальной сегодня проблеме, как появление в странах Запада обширных мусульманских меньшинств. Вторая тема — сложный и противоречивый процесс постижения друг друга, никогда не прекращавшийся между двумя культурами. Здесь ставится важный вопрос о задачах, границах и правилах постижения «чужой» истории. Третья тема заключает в себе четыре проблемы: исламское религиозное возрождение; место шиизма в истории ислама, который особенно привлек к себе внимание после революции в Иране; восприятие и развитие мусульманскими народами западной идеи патриотизма; возможности сосуществования и диалога религий.Книга заинтересует не только исследователей-востоковедов, но также преподавателей и студентов гуманитарных дисциплин и всех, кто интересуется проблематикой взаимодействия ближневосточной и западной цивилизаций.

Бернард Луис , Бернард Льюис

Публицистика / Ислам / Религия / Эзотерика / Документальное
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Американский историк, политолог, специалист по России и Восточной Европе профессор Даллин реконструирует историю немецкой оккупации советских территорий во время Второй мировой войны. Свое исследование он начинает с изучения исторических условий немецкого вторжения в СССР в 1941 году, мотивации нацистского руководства в первые месяцы войны и организации оккупационного правительства. Затем автор анализирует долгосрочные цели Германии на оккупированных территориях – включая национальный вопрос – и их реализацию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе, в Крыму и собственно в России. Особое внимание в исследовании уделяется немецкому подходу к организации сельского хозяйства и промышленности, отношению к военнопленным, принудительно мобилизованным работникам и коллаборационистам, а также вопросам культуры, образованию и религии. Заключительная часть посвящена германской политике, пропаганде и использованию перебежчиков и заканчивается очерком экспериментов «политической войны» в 1944–1945 гг. Повествование сопровождается подробными картами и схемами.

Александр Даллин

Военное дело / Публицистика / Документальное