Не отрекаются, любя...

Всё похолодело у Веры внутри: дрожащая в чьих-то чужих руках камера телефона снимала маму с Ванькой. Если бы Вера не знала, что они в безопасности, и Марк отправил их подальше из города пока всё не уляжется, с охраной, к которой лучше не соваться — себе дороже, она бы перепугалась не на шутку. Она и сейчас перепугалась, хотя понимала, что это просто старая запись и её берут на испуг.

— Мне привезти ребёнка сюда, чтобы ты была сговорчивее или сначала притащить твою маму? — от скучающих расслабленных ноток в голосе Измайлова не осталось и следа. Голос стал металлический, жёсткий, холодный. Непреклонный, как у полицая, ведущего допрос. — Ну? Или ещё раз хочешь попросить, чтобы вернули Реверта?

— Хочу, — едва слышно, но твёрдо произнесла Вера.

Стрелка наконец дрогнула и застыла на нужной отметке.

И телефон зазвонил прямо у него в руке. Как же вовремя!

Измайлов уставился на экран, сомневаясь отвечать или нет на видеозвонок. Поднял глаза на Веру, а потом всё же ткнул в кнопку связи.

В комнату ворвался шум, смех, английская речь:

— А кто это, смотри, детка? — отчётливо прозвучал голос женщины. — Папа?

Вера усмехнулась.

— Дэди! Хай!  — махала ему с экрана девочка лет пяти.

— Хай, принцесса! У тебя всё хорошо? — напрягся Измайлов. И не зря.

— Да, папа, — ответили ему с экрана. Женщина рядом с девочкой добавила, улыбаясь: — Всё хорошо. У нас твои друзья.

Измайлов смертельно побледнел. Какие это «друзья» было написано у него на лице, а Вера и так знала, что это люди Марка.

— Ну что же ты, папа, скажи, что рад, — ледяным тоном подсказала она.

Измаил натянул на лицо улыбку:

— Я рад, — улыбнулся он ещё более натянуто, обменялся парой фраз с женщиной, попрощался и потушил экран.

— Что-то не так? — наиграно удивилась Вера.

— Сука! — выдохнул он, глядя на неё с такой ненавистью, что готов был испепелить взглядом. И вот сейчас она верила — этот человек способен на всё.

— Это на случай, если тебе на самом деле придёт в голову сунуться к моему ребёнку. Тогда твою семью привезут сюда. Может, не всю, — процедила Вера сквозь зубы. — Ты понял, урод? — рявкнула она.

Он посмотрел на неё так, словно недооценил, но всё же кивнул.

В самообладании ему трудно отказать.

Но в принципе пора было со всем этим заканчивать. И он, похоже, считал так же.

— Ну что ж, теперь, когда мы остались в равной степени разочарованности друг другом, всё же предлагаю продолжить. Пока я не начал терять терпение. Хотя нет, я уже начал.

Он преодолел два шага, что отделяли его от Ваан, и схватил её за волосы.

— Подписывай, сука! — скомандовал он Вере. — Или я сломаю ей шею, и это ты будешь виновата в её смерти. А такие девочки как ты, ведь не любят быть виноватыми, правда? Они всегда поступают правильно, — тянул он, заставляя Ваан кряхтеть и корчится. — Они же хорошие девочки.

Он кивнул адвокату.

— Мадам, — протянул Вере ручку невозмутимый барристер.

— Да, да, сука, — глумился Измаил. — Тебе лучше подписать. И подписать сейчас, пока твой ненаглядный Марк ещё жив…

Она обогнула стол и посмотрела на Измайлова с ненавистью.

Поставила росчерк. И пока подслеповатый, но дотошный адвокат лез в бумаги сверять её подпись, засунула руку под стол и почувствовала холод металла в прикреплённой снизу к столешнице кобуре.   

А потом услышала смех. Дикий. Громкий. Гадкий.

Измаил оттолкнул Ваан.

— Хотя нет. О чём я? Твой ненаглядный Марк погребён под останками рухнувшего здания. Того самого, — показал он рукой в сторону телевизора, продолжая истерично ржать. — Всё, нет больше Реверта. Этого ёбаного мстителя. Всё! Надо было, конечно, просто бесславно пристрелить его как собаку, — скривился он презрительно. — Но я решил дать ему шанс. Шанс насладится своей беспомощностью. Прочувствовать до самой задницы весь ужас того, что он ничего больше не может сделать. А потом сдохнуть не в схватке, как гордый волк-одиночка, которым он себя возомнил, а на цепи, как шелудивый пёс. Всё, его нет, девочка. Его — нет!

Наверно, это должно было её опрокинуть. Оглушить. Парализовать.

Но этого не произошло. Тяжёлый металл удобно лёг в руку.

Вера хладнокровно подняла пистолет.

Измайлов осёкся на полуслове. Улыбка сползла с его лица. Он инстинктивно схватился за пояс.

— Это ищешь? — наставила на него ствол Ваан.

— Сорри, сэр, — хотел сказать барристер, что это не подпись, это… но увидев, что происходит, шарахнулся в сторону и задрал с перепугу руки выше головы.

— Да бросьте, девчонки, — Измайлов тоже поднял руки, но так, слегка, лишь показав ладони, всем своим видом демонстрируя, что это просто смешно. — Вы же не сделаете этого. Вы и стрелять-то не умеете. Ну всё, пошутили и хватит, отдай это мне, — протянул он руку.

Вера выстрелила в сторону: ещё как умеет! Пуля отколола штукатурку. Измайлов шарахнулся к стеклу, смертельно побледнев. Из коридора донеслись топот, шум, команды. Но Вера слышала только мягкий уговаривающий голос Измаила:

— Ты же не оставишь мою пятилетнюю дочь без отца, правда, Верочка?

— Мне тоже было пять лет, когда ты убил моего отца, урод, но тебя же это не остановило. Сдохни, сука! — ответила она и… нажала на курок.