Не отступать и не сдаваться

Надо заглянуть в столовую. А затем надо действительно идти тренироваться. Касдаманов прав. Нечего расслабляться. Надо готовиться к завтрашнему бою. Как бы мне ни хотелось отдохнуть сегодня, все равно придется напрячься. С одной стороны, это правильно, но с другой, не мешало бы и отдохнуть перед следующим поединком. Егор Дмитриевич пришел бы в ярость, если бы услышал такие рассуждения.

Я распрощался с Худяковым, сказав, что мне надо готовиться к завтрашнему выступлению.

– Смотри, не опаздывай, – предупредил меня тренер. – А то они и вправду выкинут тебя из списков.

Он еще остался смотреть на выступления, хотя основная часть боев уже прошла. Я позвонил домой, предупредил Светку, что немного задержусь.

– Сколько можно, Витя? – захныкала сестренка. – Я хотела погулять с Ксенией, а теперь не смогу выйти.

– Я постараюсь прийти поскорее, – пообещал я.

Надо действительно сегодня уделить больше времени домашним делам, а то я совсем подзабросил их со своими бесконечными тренировками. В этом отношении дай Касдаманову палец, так он всю руку схватит. Черный ворон был очень жаден в отношении занятий. Если бы было возможно, он заставил бы меня тренироваться круглосуточно, без перерыва на обед и сон. Даже мой уход обратно домой он воспринял с недовольством, считая, что это помешает моему сложившемуся режиму тренировок.

– Что тебе там делать? – спросил он тогда. – Ты можешь навещать свою семью через день, а так будешь постоянно заниматься.

Но я и так испытывал чувство неловкости за то, что оставил больную бабушку и маленькую сестренку с ненадежными родителями. Светка рассказала мне, что они продолжают периодически напиваться, особенно после выдачи получки. Но Касдаманов не желал слушать ни про какие препятствия для тренировок.

– Ты один из самых перспективных учеников, что у меня были, – сказал он мне как-то. – Ты схватываешь на лету то, чему других я учил неделями, а то и месяцами. У тебя какое-то врожденное чувство ритма и дистанции, а также изумительная маневренность. Сила удара у тебя вот еще немного отстает, но этот недостаток мы исправим. А в остальном ты тот материал, из которого можно сделать величайшего боксера.

Надо ли говорить, что эти редкие слова похвалы для моих ушей казались сладким бальзамом. Еще никто, кроме, пожалуй, бабушки и сестренки, из тех людей, которых я встретил в 1971 году Советского Союза, не говорил мне подобного. Наоборот, все только и делали, что хотели отговорить меня от занятий боксом и твердили о бесперспективности моей затеи. Вот поэтому я и терпел все диктаторские замашки Егора Дмитриевича, зная, что в глубине души под этой ворчливой и придирчивой оболочкой таится проницательный и благожелательный тренер.

Поэтому после обеда я снова направился к Касдаманову. Часть пути проделал на автобусе, а остаток прошелся, а под конец и пробежался легкой трусцой.

Старик находился в спальне, читал книгу Светония про римских цезарей. Он сильно слюнявил палец каждый раз, перед тем как перелистывать страницу. Я постарался подкрасться к его двери незаметно, но он все равно каким-то образом узнал о моем приближении, хотя и сидел спиной к выходу.

– Ну что там случилось? – спросил он и отложил книгу в сторону. – Давай рассказывай. Хотя нет, пойдем в зал, ты сегодня поработаешь с тяжелой грушей. Там и поведаешь все по порядку.

Пока мы шли в зал, я вдруг подумал, что никогда не видел Касдаманова спящим. Он бодрствовал в любое время суток, когда бы я ни заходил к нему. Помнится, когда я здесь жил, он почти каждые полчаса выходил из своей спальни и что-то делал на кухне, пил чертовски крепкий чай и просто сидел у окошка, глядел на зимнюю луну. Да, мой учитель невероятно странный человек, не от мира сего, иногда даже кажется, что на самом деле его не существует.

Начав тренировку, я одновременно быстро рассказал, как прошел первый бой.

– Ну как ты мог забыть о том, что под высокую каланчу нельзя заходить? – тут же проворчал он, услышав мой рассказ о том, как Мышкин повис на мне сверху и чуть было не выиграл бой. – Я тебе сколько раз говорил об этом?

Он указал еще на несколько допущенных мной ошибок, как будто и сам был там и видел все собственными глазами.

– Кто твой следующий соперник? – спросил он затем. – Ты уже знаешь его фамилию?

Я покачал головой, надел бинты на кисти рук и начал обрабатывать тяжелую пятидесятикилограммовую грушу. Ох, как же не хотелось тренироваться после сегодняшнего напряженного боя. Но я заставил себя через силу, а потом выдохнул:

– Это пока неизвестно. Они скажут это только завтра, когда я приду на соревнования. Но…

Я вспомнил про Мазурова и подумал, стоит ли рассказать старику про него.

– Что такое? – тут же насторожился Касдаманов.

– Там был один боксер из клуба «Ударник», – сказал я медленно, придерживая раскачивающуюся грушу. – Его зовут Мазуров Дмитрий. Он считается одним из лучших нокаутеров. Его прочат в чемпионы.