Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2

Выйдя от директора, я выбрался из клуба и нашел на улице телефонную будку. Внутри болтала по телефону грузная тетка. Я терпеливо ждал, пока она договорит, но тетка не желала заканчивать беседу. После десяти минут ожидания я деликатно постучал в стекло будки.

— Ну, чего тебе? — закричала тетка. — Чего ты ломишься? Не видишь, что ли, я здесь разговариваю? Подождать не можешь?

В итоге она болтала еще минут пять, а я у меня зверски замерзли руки и ноги. Наконец, тетка вышла, наградив меня презрительным взглядом:

— У, ходят тут всякие, никакого уважения к старшим.

Я забрался в будку и набрал номер дома Касдаманова. Надо узнать, дома ли вредный старик. А то мог куда-нибудь свалить по делам.

В трубке послышались мерные гудки. Я приготовился ждать. Обычно Егор Дмитриевич брал трубку после десятого гудка.

Но вопреки ожиданиям, трубку подняли уже на третьем гудке. Молодой женский голос ответил:

— Але?

Сначала я удивился. Наверное, ошибся номером. Хотя вроде набирал правильно.

— Это дом Егора Дмитриевича? — осторожно спросил я, готовый тут же положить трубку.

Но женский голос ответил:

— Да. Это вы, Виктор?

Ах да, это же Маша. Родственница старика. Как же я мог забыть!

— Да, это Рубцов Витя, — ответил я. — А вы Маша? Простите, я сразу не узнал. Как у вас дела? Не скажете, Маша, а Егор Дмитриевич дома?

Девушка ответила после некоторой запинки:

— Да, дома. Он вас ждет. Что же вы так долго не звонили, Виктор?

Надо же. Черный ворон меня ждет. А про то, как выгнал уже забыл? Сегодня у всех амнезия, как я посмотрю.

— А он больше не сердится? — спросил я с надеждой. — А то как бы он сказал, что не хочет видеть меня. Я поэтому и не приходил.

По голосу было слышно, что девушка улыбается.

— Да нет, это он просто так сказал, со злости. А потом дедушка очень долго переживал, все ходил кругами по комнате и не мог остановиться. Долго кому-то звонил, и в итоге успокоился. Сказал мне, что утряс ваши вопросы с техникумом. И закрылся в своей комнате.

Я стоял пораженный и молчал, потеряв дар речи. Ну, конечно, как я мог подумать, что это Козловский помог решить мои проблемы с образованием! Тот даже пальцем не пошевелил, наверное. То-то он удивился, когда я благодарил его. А ведь даже и не сознался, что это не он, скотина.

— Поэтому приезжайте в любое время, Виктор, — сказала Маша. — Вы слышите меня? Але, Витя?

— Да, я слышу, — сказал я хрипло и прокашлялся, чтобы прочистить горло. — Хорошо, сейчас приеду.

Положив трубку, я вышел из будки и мое место тут же занял другой абонент, высокий мужчина с саквояжем в руках. Я постоял немного, потом поправил сумку на плече и отправился к Егору Дмитриевичу.

Через час я подходил к дому тренера. Признаюсь, сильно робел. Дороги превратились в жидкое месиво из снега и грязи, сапоги мои чавкали, утопая в этой серой жиже. По пятам за мной следовали собаки и старались ухватить за пятки. В небе летали стаи ворон.

Ну, как нас встретит Касдаманов? Очень уж лютого характера человек. Ладно, поворчит и успокоится, наверное. Любовь к боксу у него пересиливает все эмоции, отрицательные и положительные. Наверняка захочет узнать из первых уст, как все прошло на соревнованиях. Поэтому опасаться не нужно. Тем более, что он помог мне разобраться с техникумом.

А я-то, я-то какой идиот! Надо же было так опростоволоситься. Даже и не заподозрил, что помог мне вовсе не скотина Козловский, а конечно же, Егор Дмитриевич.

Хотя, что еще я должен был подумать, если старик фактически выгнал меня из своего дома? С другой стороны, надо было наступить гордости на горло и вернуться к тренеру на следующий день. Он бы поворчал, но принял.

Ладно, позвонил же я ему сегодня, в тот же день, как победил Баумгартена. Думаю, что это должно быть засчитано, как мое стремление к примирению.

Калитка была заперта, что я счел плохим знаком. Кроме того, от самой окраины поселка, где жил старик, меня, как я уже говорил, преследовали бродячие псы. Самого разного калибра, от маленьких дворняжек до великанских лохматых бандитов.

Они совершенно не реагировали на мои пристальные взгляды, хотя я и пытался глядеть на них так и эдак. Наоборот, лаяли все злее и свирепее. Пришлось, как в первые дни обучения у Егора Дмитриевича, схватить камни и вырвать дрын из забора. Только так мне удалось отогнать их от себя.

Впрочем, мерзкие животные все равно шли за мной до самой калитки. Рассеялись только, когда я перегнулся через преграду, откинул засов и вошел внутрь. Лай тут же мгновенно утих и собаки разбежались в разные стороны. Я поглядел им вслед, бросил камень и дрын, а еще пробормотал проклятия:

— Чтоб вы все провалились под землю, твари — потом сплюнул и добавил: — Егор Дмитриевич, я же знаю, что это вы их насылаете на меня. Хватит уже, я пришел просить прощения.

Потом поглядел на свою руку и заметил, что левая ладонь в крови. Оказывается, я поцарапал руку о торчащий гвоздь, когда искал засов на калитке. Вот дьявольщина. Егор Дмитриевич, это уже слишком. Довольно уже меня наказывать.