Не подозревая о себе. Космогония I

Тем больше мыслей и слов, чем меньше действий и пространства для действий. Мы живём в безконечности, ее эквивалентом, но ограничиваясь идиотами, поскольку ограничить себя самостоятельно ещё ни у кого не удавалось, каждый волен в силу своей натуры. Ограниченность может иметь только объективный характер, субъективность безрезультативна в ракурсе воздействия на обстоятельства, притом что и она целиком объективна. Субъективность – это замкнутая в циркуляции нервных волокон объективность, не принявшая форму созидательных действий. Само разделение абсурдно, поскольку не носит практической пользы, а значит является замешательством. Отсюда все беды людские, и они начинаются там, где субъективность преобладает над объективностью, и больше тех бед там, где присуще это разделение без чёткой расстановки ситуации объективным образом, нежели социальным, то есть, когда субъектность имеет возможность не только обладать объектом, но и ставить себя выше него, то есть лгать, то есть пренебрегать действительным результатом ради замкнутой мысли, никак не проявившей себя на практике, вопреки тому, что она полностью является объективной. Это семантическая формация убийства, когда субъектность правит объект, разрушая его, для сохранности формации этой субъектности. С одной стороны выступает безрезультативность, с другой её результат принимает форму действия деструктивного характера. Поэтому субъективность, а именно преобладающая над объектом, она не только безрезультативна, но и разрушительна, поскольку всё без исключения является вещественным явлением, проявляющим себя только в динамике, и только в динамике, и никак иначе. Статики вещественно не существует, её нет, она всеобъемлющее отсутствие чего бы то ни было, и именно поэтому, тем больше мыслей и слов, чем меньше действий и пространства для действий.

Город призрак, в котором нет людей,

Одни души, духи, запахи и звуки,

Резонируют и перемещаются от места к месту,

За воздухом и чувствами,

Так озираешься на мир,

Что вовсе и не человечество,

Жижа субстрата атрофирующегося экспоненциально,

С тоном активности под соусом кислым,

Принимая облик болезни,

Кажется проще просто вымереть,

Но у них нет мыслей,

Мир призраков и подавляющей инерции.

Когда общество заполоняется теми, кто живут ради наживы и денег, думать становится некому, инертная адаптивная дрессированность заменяет творчество и познание.

Жизнь не проверяет функции, они производятся выживанием и результатами. Конформизм оставляет людей в студенческом состоянии.

И гроша не стоит взвешенная жизнь, её цена равна истёкшему дню без остатка, суетливо мечется, словно по клетке дикость, безтолково развеивая неопределённость,

Но всё наяву,

И результата быть не может, когда рубит чувство воли под корень невнятная роль, сокрытая обстоятельность сомкнутая, и уходит разлетаясь осколками памяток с чувствами схожих, якобы прожитых, якобы что-то здесь от них ещё быть может или должно,

Но придерживается плоти душа восторгая, подобно корабль скоблит якорями дно под собой, и никто не нашёл, и никто не знает, отчего ускользает тот день, что уже ускользнул,

Имитативность бывает настолько сложная, что не всякие поймут принадлежности схожесть и в чём её суть, и будут прикармливать малыми порциями затяжных и ненужных задолженностей, чтоб добиться эффекта дрессирующего и увидеть то, что увидеть лишь хочется, мол ничего не виднеется тут,

Всё это до жалости прискорбно, что хочется выплеснуть душу, в некую ёмкость замкнуть, настоять в стороне, закрыть во тьме погреба холодного, чтоб ни о чём не помнить, но однажды пьянеть, когда вдруг бокалом в ладони томленным развяжется веющей поспелью, тот аромат, который напомнит, о том, чего не вернуть.