Не покидай меня

— Да, Гошик не интеллектуал! Мне интеллектуалов и неврастеников с кучей комплексов в двух замужествах хватило, знаешь ли! Куда ни плюнь сейчас — или гей, или невротик с этими самыми культурными запросами. Бездна нервов и бездна запросов! В кои-то веки нашелся мужик без соплей! Он меня перед… этим самым на руках по квартире носит, как пушинку…

— Ох, пушинка, избавь меня от описания ваших прелюдий! — засмеялась Ира. — Мне это знать не обязательно. Мне другое интересно — кто он, что он, откуда?

— Я тебе говорила. После армии годик перекантовался в своем родном Хлюндино или Хрюндино, деревня такая возле Пскова. А потом устроился водителем в полицию в Москоу-сити. Жил в общаге. Пока я его к себе не перетащила…

— Господи, Татка! — застонала Ира.

— А что такое?! Там у них в одной комнате пять мужиков кантовались! Это же ад!

— А ты ему рай предложила?

— Ну, рай не рай, а человеческие условия. Он, конечно, в некоторых вопросах пока как неандерталец, но это поправимо. Я как Пигмалион в юбке буду лепить из него человека, стараясь не испортить заводские настройки — повышенную сексуальность, некоторую наивность, доброту и интуитивное желание оставаться мужиком в любой ситуации. — Загнув четыре пальца, Таисия задумалась. — Вообще в нем больше достоинств, чем на первый взгляд.

— Ты откопала настоящее сокровище! — резюмировала Ира, подливая подруге чаю.

— Только без сарказма! — запротестовала она.

— Где сокровище? — на кухню заглянула Вероника, томившаяся под дверью в необоримом желании вступить в клуб взрослых женщин со своими репликами и мыслями.

Ира хотела сделать дочери замечание, но не успела.

— Ника, какая ты дама становишься с каждым днем! — завизжала Татка, притягивая ее к себе и усаживая на колени. — Ирка, ты только посмотри на это чудо! Посмотри!

— Каждый день любуюсь.

— Это же погибель для кавалеров растет!

— Уже! — довольно кивнула Вероника. — За мной два мальчика ухаживают целый год. А мне нравится другой.

— Да что ты говоришь?! — восхитилась Татка.

— Ага. Буду вся в маму!

Неожиданная тишина разлилась по кухне. Татка озадаченно посмотрела сначала на Веронику, потом на Иру.

Десятилетняя дочь впервые дерзко и с каким-то торжеством смотрела на Иру.

— Ника, ты не могла бы пойти поиграть в свою комнату, пока мы взрослые разговоры разговариваем с тетей Таисией? — как можно мягче попросила Ира.

— Конечно, мамочка. Разговаривайте свои разговоры дальше… Только и я не маленькая. У папы любовница. У мамы любовник. Я не одинокая тоже. Один Ванька у нас со своими прыщами…

— Никушка, деточка, все воображаемые любовники и любовницы в жизни легко лечатся. И ты это хорошо знаешь, — с угрозой произнесла Ира. — Замкни сейчас ротик на молнию и ступай заниматься. Я через часик приду и проверю. Договорились?

Вероника насупилась и поплелась в свою комнату.

— Это что такое сейчас было? — некрасиво хрюкнула коротким смешком Татка. — Какие такие любовники и любовницы? Я что-то пропустила в этой жизни?

— Ничего ты не пропустила. «Любовница» Лени как раз вчера приходила в гости, и мы с ней испили какао с зефиром. Леня сначала сказался больным, потом не выдержал, вышел и битых три часа спорил с ней за политику.

— Мама мия, страсти какие! И кто это?

— Господи! Да Римма! — пытаясь унять дрожь, сказала нарочито беспечным тоном Ира. — Ты ее знаешь. Она была на дне рождения Вероники. Толстый жабец в вечном люрексе с его кафедры. Вероника уверена, что бедная Римма ходит неспроста. Для десятилетней девочки у нее крайне развито воображение. По-моему, даже слишком…

— Да, воображение… — задумчиво заметила Татка. — Кстати, о воображении. Принимаю любые идеи по поводу проведения девичника. Послезавтра вечером собираю парочку девчонок для мозгового штурма.

— Я не могу, — улыбнулась Ира.

— Да? А что такое?

— Дела кое-какие.

Таисия пытливо взглянула на подругу. Ира просто кожей чувствовала ее желание продолжить допрос, поэтому взялась суетливо мыть посуду.

— Тебе явно не помешает напиться, — сказала подруга. — Иногда нервы лечатся хорошим коньяком. Или текилой. Без фанатизма, конечно, потому что женский алкоголизм тяжелее лечится.

— Я напьюсь, — пообещала Ира.

— Верю, — кивнула Таисия.

…В тот же вечер Ира встретилась с Андреем в их любимом кафе. Заказали коньяк и легкий ужин. Она помнила, что в зале совсем никого не было. Только он, она и цветы. Много цветов, от аромата которых у нее кружилась голова. Бесшумный и почти бестелесный официант менял блюда, к которым они почти не притрагивались.

Он сказал ей, что хочет уехать в Нижний Новгород по делам своей строительной фирмы.

Вспышка за окном снова заставила ее вздрогнуть. Лицо Андрея осветилось так резко, так жестоко, что ей он показался другим человеком. Всего на мгновение. И она испугалась, даже несмотря на то, что он успокаивающе накрыл своей сильной теплой ладонью ее мерзнущую кисть. Андрей всегда казался ей прирученным зверем — красивым и неуловимо опасным. Но не для нее, а для окружающих.

— Наверное, надо начать жить сначала, — сказал он.

— Надолго в Нижний? — спросила она, найдя в себе силы улыбнуться ему.