Не померкнет никогда

В подкрепление бригаде я смог послать батальон, сформированный из выздоровевших раненых,- 250 бойцов (если в резервном подразделении набиралось больше 200 штыков, мы называли его в те дни батальоном). Под начало полковника Вильшанского поступали также две роты из личного состава самой 30-й батареи. И еще одна условная рота - люди с не существовавшей больше Десятой, которых ее командир капитан Матушенко привел сюда берегом моря.

Эти роты еще раньше заняли на подступах к Тридцатой круговую оборону. По склону, обращенному в сторону врага, артиллеристы выложили крупными камнями надпись на немецком языке: "Смерть Гитлеру!" И кто-то подсчитал, что фашисты, разъяренные этим лозунгом, выпустили по нему за день свыше 250 снарядов. Батарейцы были довольны: заставили фрицев стрелять по пустому месту...

Манштейн пишет в своих мемуарах, что сразу понял, какие выгоды сулит ему захват "форта Максим Горький". Так почему-то называли гитлеровцы 30-ю батарею. Но командование СОР не допускало мысли, что она может оказаться в руках врага. Не допускали такой возможности и сами артиллеристы. Командир батареи капитан Александер, с которым генерал Моргунов имел прямую связь по телефону, заверил коменданта береговой обороны, что личный состав настроен решительно и сумеет выполнить свой долг при любых обстоятельствах.

Командир Тридцатой мог, укрыв людей в потернах, вызвать на нее огонь других береговых батарей. Такое решение Вильшанский и Александер предусматривали на тот крайний случай, если бы не удалось остановить противника за "пределами батарейной позиции.

До этого, однако, не дошло. Огневой налет группы батарей, а затем бомбоштурмовой удар наших самолетов понадобилось вызвать лишь на пустой казарменный городок' артиллеристов, куда ворвались гитлеровцы. Не дав опомниться фашистам, подразделения, объединенные иод командой полковника Вильшанского, выбили их из развалин городка.

Бои, на приморском участке четвертого сектора на этом не закончились. Но уверенность, что до башен Тридцатой враг не дойдет, окрепла. А полк Белюги успешно отбивал атаки на Любимовку.

Тем временем на центральном участке северного направления положение ухудшилось.

Командарм, который фактически лично руководил боем на этом участке, в середине дня 28-го приказал комдиву 345-й контратаковать противника вторыми эшелонами полков. Но к вечеру два полка дивизии Гузя, понеся.тяжелые потери, были отжаты к самой станции Мекензиевы Горы. Вражеский батальон с танками продвинулся в обход ее в сторону кордона Мекензи. Вдобавок образовался разрыв между частями Гузя и бригадой Потапова, левый фланг которой отошел на 500-600 метров. Натиск противника там был бешеным. Однако сказалось, видимо, и то, что потаповцы опять плоховато закрепились на отвоеванном контратаками рубеже: окапываться, как положено пехоте, они еще не привыкли.

К исходу дня многие детали обстановки оставались не вполне ясными из-за перебоев в связи. Но и без этих деталей было очевидно, что наша система жесткой обороны, особенно в стыке третьего и четвертого секторов, серьезно нарушена. Фронт здесь за последние часы перестал быть сплошным.

С наступлением темноты стали обнаруживаться, подчас довольно далеко от передовой, проникшие в глубину нашей обороны группы фашистских автоматчиков. Они обстреляли несколько машин на дорогах, нарушили кое-где связь, но никакого замешательства нигде не вызвали. Ликвидацией их занялись отряды добровольцев, быстро сформированные в дивизионных тылах. Была выставлена охрана у госпиталей. На Северной и Корабельной стороне городской комитет обороны привел в боевую готовность рабочие дружины, команды МПВО.

Весь наш оперативный отдел с майором Ковтуном во главе помогал штабам секторов уточнять фактическое положение войск, восстанавливать локтевой контакт фронтовых соседей. По мере получения необходимых данных командарм подписывал частные боевые приказы. Задачи, ставившиеся в них, сводились к возвращению утраченных за этот тяжелый день рубежей.

Времени до рассвета оставалось уже немного, и генерал Петров не успел бы побывать во всех частях, которых эти приказы касались. Но он ощущал необходимость подкрепить заочную постановку боевой задачи личным разговором с теми командирами, от которых особенно много зависело, почувствовать их настроение.

И хотя по обстановке было как будто не до совещаний, командарм приказал командирам и военкомам 95-й и 345-й дивизий (а также двух стрелковых полков последней) и 79-й бригады собраться в находившемся уже почти на переднем крае "домике Потапова". Вместе с Иваном Ефимовичем туда доехали генерал Моргунов и капитан Безгинов.