Не потеряй меня

– Ему уже ничего не поможет, как считаешь? Он все запорет. Упустит единственный шанс заполучить девушку, которую любит и которая тоже любит этого идиота. Ну почему? Не понимаю, как можно быть таким тупоголовым.

Калхас молча смотрел на меня своими волчьими глазами, и я отмахнулся.

– Я уже знаю, что ты скажешь. Все боги одинаково глупы. Но это неправда. У Прометея есть только одна попытка с Джесс. Зевс в следующий раз не позволит ему остаться в Монтерее, а когда мы вернемся через сотню лет, она будет мертва.

– Он не доверяет своим чувствам, – прорычал Калхас. – У вас, богов, вечно с этим проблемы.

* * *

Я решила больше не ждать. Я должна была поговорить с Робин, пусть нашу дружбу уже не вернуть, а сегодня у меня было подходящее настроение, чтобы не отступать, если она что-нибудь выкинет. Хотя бы один раз сказать ей, что она ведет себя ужасно, что нужно принимать во внимание чувства людей, которым она дорога́. Поэтому в среду после школы я направила свой велосипед в сторону дома Робин. Нужно поставить в этой истории точку, а для этого я должна поговорить с ней, причем спокойно и без свидетелей.

Особняк семьи Робин находился недалеко от центра и возвышался в центре участка земли, напоминающего городской парк. Тонкие колонны обрамляли блестящую белую деревянную дверь. Каждая деталь в этом доме была белой и помпезной. Раньше это никогда не бросалось мне в глаза. Я позвонила в дверь, и мне открыла их экономка Розали. Она на протяжении многих лет заботилась о семействе Ченнинг.

– Джесс, – удивленно воскликнула женщина. – Давненько ты не заходила.

– Много дел. Робин дома?

– Они сейчас обедают. Входи, я тебя отведу.

– О, нет-нет, – быстро произнесла я. – Не хочу мешать.

Она в недоумении посмотрела на меня.

– Но ты никогда не мешала. – Тут она была права. Этот особняк практически превратился в мой второй дом.

Я набрала полную грудь воздуха.

– Мы с Робин поругались, – тихо объяснила я.

– Ах. – Она понимающе кивнула. – В лагере?

– Мхм, – подтвердила я.

Розали приобняла меня и потянула за собой на кухню, расположенную в дальней части дома. Повариха, раскатывающая тем временем тесто для пирога, кивнула мне в знак приветствия.

Темные глаза Розали светились любопытством, когда она усадила меня на один из стульев за столом.

– Голодна?

Я кивнула. Живот громко заурчал. Что казалось неудивительным, учитывая, что воздух наполняли ароматы жарко́го, пирога и кофе.

Розали отошла к плите и вскоре поставила передо мной тарелку с картофельным пюре, овощами, куском мяса и густой мясной подливой. У меня потекли слюнки, когда я поднесла вилку ко рту.

– Робин уже несколько недель просто невыносима, – рассказывала Розали, пока я ела. – Именно с момента вашего возвращения. Постоянно ссорится с матерью и с Кэмероном.

– С Кэмероном?

Экономка с заговорщицким видом кивнула.

Не буду удовлетворять ее любопытство. Капля пюре упала на мою черную футболку.

– Черт, – выругалась я и поднялась, чтобы вытереть пятно. – Почему они ссорятся? – переменила тактику я.

После лагеря Кэмерон разговаривал со мной только по необходимости. Хотя с его стороны было бы логичнее узнать, не произошло ли что-нибудь между Кейденом и Робин. Но либо Джош скормил другу какую-то ложь, либо боги стерли ему память. Такое возможно? Джош до сих пор обо всем помнил. Он так и не рассказал о случившемся Кэмерону, а сейчас для этого, вероятно, было слишком поздно.

– Что ты делаешь у нас на кухне? Просишь милостыню? – раздался из дверного проема голос Робин.

Я повернулась к ней. В ее глазах сверкнуло презрение. Теперь я чувствовала себя неловко из-за того, что приняла приглашение Розали поесть. До прошедшего лета это было в порядке вещей.

– Я хотела с тобой поговорить, – ответила я. – Наедине.

Робин скрестила руки на груди.

– Не представляю, о чем нам еще говорить.

– Идите в твою комнату, а я принесу вам кофе и кексы, – предложила Розали.

– Не нужны нам кексы, – огрызнулась Робин.

Розали вскинула руки в знак капитуляции и удалилась. Мы остались одни с поварихой, которая все равно не произносила ни слова. Когда я была помладше, думала, что она немая. А ей просто не нравилось разговаривать. Но мне тем не менее хотелось бы, чтобы нас никто не слышал.

– Мы можем пойти в твою комнату? – спросила я. Она не выставит меня за дверь, пока я не скажу то, что собиралась. Робин развернулась. Ее высокие каблуки застучали по мраморному полу, отполированному до такой степени, что в нем можно было увидеть собственное отражение.

Я последовала за ней, ступая гораздо тише в своих удобных кедах. В комнате она не предложила мне сесть, вместо этого прислонилась к письменному столу, выжидательно посмотрев на меня. За исключением ветра, который шевелил невесомые шторы, не раздавалось ни единого звука.

– Итак, чего ты хочешь? – спросила Робин и снова сложила руки на груди.

– Почему ты рассказываешь обо мне гадости? – задала я вопрос, хотя до этого твердо решила не начинать с претензий. Но я и не рассчитывала на такой враждебный прием.

– Не знаю, о чем ты, – ответила она.