Йога. Привлекательная мысль заняться чем-то духовным. Вспомнился Тибет и наставления Цетэ. Как же мне тогда было спокойно!
Войти или не войти?
Вдруг до меня донеслись женские голоса.
— Подойди ты.
— Нет. Почему я?
— Потому что это была твоя идея.
— А ты у нас самая общительная.
— Хитрая какая! О, пускай Нисса идёт.
— Ой, девочки, я не знаю, как сказать. А если не согласится?
— Да! — подхватил третий женский голос. — Если она покрутит у виска и пошлёт далеко-далеко?
— Не думаю. Она выглядит так, будто ждёт, когда же ей сделают предложение и… но я не пойду.
— Но кто-то же должен!
— Так иди!
Они явно не могли решиться. Но к кому они хотели подойти? Мне стало любопытно, поэтому огляделась. Справа было кафе, но там я увидела только мужчин, а голоса за спиной явно хотят подойти к девушке. Слева никого не было, кроме редких прохожих, которые, не останавливаясь, двигались к перекрёстку.
Послышался шёпот и подначивания.
— Давай! Ну! Иди же!
В эту секунду я обернулась и напоролась на взгляды трёх удивительно красивых девушек. Та, что стояла впереди, широко мне улыбнулась.
***
Сделав ещё шаг, я наклонилась вперёд. Вода как зеркало.
Деревянный пирс был немного скользким, поэтому я боялась упасть в воду. Я подошла к краю не для того, чтобы принять утреннюю ванную, а чтобы взглянуть на себя.
И что я увидела? То же, что и вчера. Загорелое лицо, в уголках рта залегли тревожные складки, глаза — глубоко запавшие, пронзительные, но усталые. Я почти не сплю. Мучаюсь бессонницей с тех пор, как паром от порта Рохукюла привёз меня на остров Хийумаа.
Подняв голову, я посмотрела вперёд на восходящее солнце. Морская синева окрасилось золотом первых солнечных лучей. В воздухе витал аромат соли.
Я обернулась и окинула взглядом один единственный домик, окружённый зелёными соснами. На побережье были ещё летние домики, но этот привлёк меня тем, что находился в отдалении. Вокруг не было ни души. Только покоряющее природное спокойствие, которое не имело ничего общего с городской суетой.
Чуть в стороне стоял пикап, который я арендовала три недели назад на острове, чтобы можно было ездить отовариваться в местных магазинах. Сегодня он мне не нужен. Я не собиралась покидать домик.
Эла Демирель докатилась до того, что почти одичала. Понятие дикости заключалось, собственно, в одиночестве. В доме было всё необходимое для жизни: стол, холодильник, чайник. Там была даже батарея, если будет холодно. В первую неделю я ею пользовалась. Ночами я до сих пор замерзаю, но теперь меня спасают мягкие одеяла.
Из мебели в домике стояли две деревянные двухъярусные кровати. Я обитала снизу возле маленького окошка. В целом, чисто и уютно. Санузел новый, современный общего использования. Кухня находилась на улице под навесом.
Рюкзак висел на крючке у двери. Не имея интернета, я не могла общаться с Денисом. Да и не хотела. После пережитого стресса в Германии я вообще не хотела общения.
В Рохукюла написала Дену короткое письмо:
До сих пор я не знаю, что на это ответил Денис. Я написала «люблю», но сомневалась, что это слово передало правильный смысл.
Люблю как друга.
***
— Сколько минут она так стоит? Нисса?
— Не мешай ей, Хоа! Она пытается найти баланс.
— А мне кажется, баланс ее потерял. А вместе с ним и мы ее потеряли. — Хоа помаячила рукой перед закрытыми глазами Ниссы, но та не отреагировала.
— Кстати, как эта поза называется? — задумалась Криста. — Я до сих пор в них путаюсь: шавасана, тадасана, уткатасана… м-м-м… что там ещё?
— Триконасана, врикшасана… О! Ардхачандрасана!
— Не помню такой.
— Поза половины луны. А Нисса, кстати, выполняет позу тадасана — позу горы. Вот! Хоа умная. Хоа всё знает.
Я хихикнула. Уже конец июля, а мы всё ещё позы учим. В сентябре нам ехать в Японию на чемпионат по йоге-спорту для любителей. Приз обещают какой-то незначительный — что-то вроде обучения йоге в Бангладеш.