Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО

Пока «Синица» в магазине ждет шашлык и слушает продавщицу, «Проза» пьет коньяк с новыми знакомыми. Закусывают раками. Майор Ренат — чей-то начпрод — показывает гостю, как не оставлять в клешнях рака мясо. А говорят они о литературе…

«Прозу» подмывает спросить Рената, не его ли часовые должны охранять «Пион»? Но сдерживается — портить нытьем настроение никому не хочется.

Обсуждают, как быстро изменилось настроение местного населения. Стоило американцам начать бить по рынкам и шиномонтажам, как всем срочно понадобился референдум, и люди потребовали удары «по центрам принятия решений».

Ренат хихикает:

— Россия не должна вестись на украинские провокации, любая реакция есть проявление слабости. Удар следует наносить тогда, когда нужно нам, а не Западу.

Третью рюмку пьют, не чокаясь. Так поминают павших.

Из магазина выходит «Синица» с пакетом еды. На обратном пути «ситроен» впервые останавливает военная полиция, пытается не пустить на переправу, но им туда и не нужно!

— Хоть кто-то выглядит прилично! — радуется «Проза» при виде черных рубах под аккуратными бронежилетами и масок на лицах полицейских.

«Синица» смеется.

По возвращении в расположение старшие офицеры штаба ужинают купленными шашлыками: «Дрозд», «Синица», отец Пересвет, чуть позже присоединяется «Кречет».

«Проза» рассказывает:

— Однажды наблюдал сцену в Химках. Гаишник останавливает «Москвич-412» в раскраске советского ГАИ: желтый с синей полосой. Оттуда вылезает водитель в форме милиционера сталинских времен: белый китель, портупея, галифе, начищенные сапоги. Наш гаишник начинает трахать того за использование «гаишной» расцветки, а тот, сталинский, отбивается, мол, это — ретроавтомобиль и так далее. Собирается народ, и наш современный гаишник чувствует, что симпатии толпы на стороне того, сталинского гаишника. И будь ты хоть сто раз по форме и аккуратен, тогда государство заботилось, чтобы государственный человек выглядел достойно, нарядно…

«Синица» говорит:

— Это Андрей Владимирович впервые увидел военную полицию и впечатлился их внешним видом.

Офицеры жуют и кивают.

— Я деликатно вам намекаю, что десантники выглядят как бомжи и пугают внешним видом местное население! — говорит «Проза».

Подполковники пересмеиваются, но не возражают. Анекдот «про намек» «Проза» им уже рассказывал.

— В конце концов, они здесь представители русского государства! — не унимается «Проза». — Здесь других нету. Только мы! Вы здесь — русское государство!

«Они», «мы», «вы» — «Проза» путается, умолкает, рассматривает собеседников. Вот оно — поколение молоденьких полковников, русское государство во плоти.

— Дело государево, — произносит «Дрозд», и все задумываются о чем-то своем.

Глава 9

На любой вкус

— Шолом, православные! — гремит басом отец Пересвет, отодвигая полог спального отсека.

— А в нашей армии в таких кидали сапог! — ворчит «Проза».

— Сейчас нет сапог! — «Дрозд», который спит на раскладушке напротив, переворачивается на спину. Раскладушка скрипит.

«Прозе» надоела яичница с колбасой, которой повара пичкают офицеров, поэтому он направляется в столовую позавтракать солдатской кашей. Идет через парковку, и вдруг мысль осеняет «Прозу»: «Дай-ка молитовку прочитаю». Не иначе, отец Пересвет повлиял.

«Проза» шепчет «Отче наш».

В столовой он единственный клиент, солдаты уже позавтракали, офицеры придут через час, сейчас у них в штабе совещание.

«Проза» болтает с поваренком Ромой. Рома не верит в его затею написать книгу, ругается, смеется. Рядом вертятся два черных пса. Попас валяет по земле более мелкого Тимофея, покусывает его. Наконец Тимофей убегает, а Попас заходит в столовую и вытирает о штаны «Прозы» прилепившиеся к шкуре колючки.

— А почему Попас? — спрашивает «Проза».

— В Попасной подобрали. Вот и возим с собой. Он тогда совсем щенком был, — отвечает Рома.

— Ни разу собачьего лая не слышал!

— Тренированные, — Рома неожиданно смягчается и говорит о другом: — Собакам на войне тяжело. Эти двое еще ничего. Обстрелы нормально переносят. В Попасной нашли целую семью спаниелей — пять штук. Двое взрослых и трое щенков. Все слепые. На пятерых один глаз. У щенка.

— А кто их так?

— Никто. От обстрелов глазки лопаются, — Рома тяжело вздыхает.

В этот момент земля вздрагивает от прилета. Все внутри столовой подпрыгивает и осыпается, Рома и «Проза» переглядываются.

— Это по нам! — кричит Рома. — Отойдите от окна, стекла могут вылететь!

Они плюхаются на табуретки и почти прижимаются спинами к стене столовой. Стена сырая, «Проза» отодвигается. Одно из стекол со звоном высыпается.

— Может, миномет? — Рома гадает, что прилетело по штабу. — Но свист мины слышен.

«Надо бы считать разрывы», — запоздало думает «Проза». Но обстрел прекращается.

Над расположением висит огромное облако бетонной пыли. Все считали: раз мост рядом, значит, штаб прикрывают «панцири». Какое там!

У входа в погреба «Проза» слышит команду по радиостанции часовым:

— «Калитка»! Прием! Все целы? Что видите?

— Удар по узлу связи!