Не рассказывай

Может мы расстались, потому что я транжира? Отмечаю как-то отстранено, словно это не со мной происходит.

— И санузел очень теплый… — мама продолжает расхваливать заслуги Андрея. Он и правда молодец, отремонтировал дом моим родителям. Съезжать в квартиру они отказались категорически, а дом, в котором мы с братом выросли, начал буквально разваливаться. Андрей нанял бригаду рабочих, они утеплили крышу, перебрали пол, пристроили санузел. Я ему была очень благодарна за это.

Наконец, мы заходим в квартиру. Разуваемся, раздеваемся. На улице с самого утра морозно, полное ощущение зимы. Снега, правда, мало. Думаю, скоро выпадет, заметет улицы.

Я прохожу по коридору. Сжимаю ладони. Ну что ж.

— А где Андрюшины вещи? — раздается позади мамин голос.

Я оборачиваюсь и вижу, как она, словно в кино, бросается к шкафу, что в прихожке. Шарит, шарит по полкам. На лице ужас и паника.

— Мам, нам нужно поговорить. Спокойно. За последний месяц кое-что случилось. Давай пройдем в комнату и сядем на диван. Пожалуйста.

— Что могло случиться? — пугается мама. Она возвращается к шкафу. — Нет, этого не может быть. Ксюша, только не говори, что вы серьезно поссорились. Ксюша!

Я качаю головой и решаю ее ненадолго оставить одну. Ей нужно время, чтобы осознать и смириться.

Иду мыть руки, но мама следует по пятам.

— Что ты натворила?!

Я к этому готова. Практически. Часть меня довольно спокойно реагирует на мамину критику. К сожалению, пока всего лишь часть. Ориентировочно треть. Еще одна треть — это некоторый ледяной пофигизм, который у меня включается как защитная реакция. В такие моменты я будто безжизненная скульптура, которой ни до чего нет дела. А вот оставшаяся треть… это маленькая девочка, которая падает на свою кровать в слезах.

Я оборачиваюсь и говорю ровным голосом:

— Мама, мы с Андреем развелись больше недели назад. Ты была права, эта машина хуже, более того, она пока не моя. Я взяла ее на «тест-драйв», если всё в порядке, то оформлю кредит в понедельник. «Ауди» принадлежала Андрею. Квартиру Андрей мне оставил взамен на то, чтобы я отказалась претендовать на бизнес. Мы разошлись мирно и без скандалов.

Я знала, что ей будет сложно принять эту новость. Мой брак с бизнесменом Титовым резко поднял меня в глазах семьи. А потом всю семью в глазах деревни. Последние годы если мы созванивались, то обсуждали только Андрюшу и его успехи. Главная тема за столом на праздниках — как мне повезло с ним. Андрей — это наша отрада и наше будущее. Я правда не знала, как сообщить ей эту новость. По-детски откладывала на потом. И вот дооткладывалась.

Я знала, что ей будет плохо. Но не ожидала, что настолько!

Мама бледнеет. Ее глаза опасно закатываются. Мое сердце сжимается, я бросаюсь ее ловить и едва успеваю, потому что мама падает, обессилев.

Скорая уехала десять минут назад, мама сидит на диване и пьет сладкий чай. Медики сказали, что ничего для жизни опасного. От госпитализации она отказалась, хотя я пыталась настоять. Мама и раньше чуть что хваталась за сердце, на меня подобный выкрутасы давно перестали действовать. Но сегодняшний ее обморок был вполне реальным.

— Изменил? — спрашивает она тихо. Смотрит в одну точку.

Я пожимаю плечами. Что тут скажешь?

— Не знаю, может быть.

— Как это? Как не знаешь? — спохватывается она.

— Пойман не был. С другой стороны мужчины так просто не уходят. Андрей… он ведь никогда ничего не объясняет. Решает что-то сам себе и делает. Также и с нашей свадьбой было. Мы поссорились, прошла неделя. И тут мне подружки начинают звонить и поздравлять. Андрей сообщил друзьям, что мы женимся. А я и знать не знала. Думала, что всё.

— В этот раз тоже подружки сообщили, что вы разводитесь? — мама вновь хватается за сердце.

— Нет, — грустно улыбаюсь я. Ноги становятся ватными, и я присаживаюсь в кресло. Беру свою чашечку, а потом вдруг кладу сахар и размешиваю. Захотелось сладкого. Захотелось тепла. Который бы растопил ледяной пофигизм. Хотя… Разве это возможно? — Мы поссорились. Сильно. Он меня ранил очень обидными словами. И я… в сердцах предложила развестись.

— Вот ду-у-ра, — тянет она, закрывая лицо руками. Разочарованно качает головой.

Я сжимаю губы. В детстве у меня никогда не было своей комнаты, только кровать. Я снова маленькая девочка, снова бегу к ней. Залезаю под одеяло и горько плачу. Снова накосячила. Снова всё разрушила.

Встряхиваю головой, покрываясь льдом. И говорю медленно, абсолютно спокойно:

— Он согласился. Охотно. На следующий день мы встретились у загса и подали заявление. С нами был его юрист Слава, поэтому особо не поговорили. Андрей сильно спешил. У него были дела.

— Когда это случилось?

— Чуть больше месяца назад, — повторяю я. — Потом ко мне приезжал Слава, мы обговорили распил имущества. Развелись. Детей нет. Претензий друг к другу — тоже нет. Вот и всё.

— И ты ничего не сделала?

— А что я могла сделать? — В голове вдруг всплывают блестящие советы извращенца Григория. Я неприятно морщусь. — Андрей был категоричен. Поговорить со мной не пытался. Не буду же я караулить его у офиса.

— Извинилась бы!