Не сердись, человечек

Однако и расшатаны у меня нервишки… Прилечь, что ли? Нет, пожалуй, приготовлю что-нибудь к чаю, например торт. Проверка продовольственных запасов наводит на мысль, что надо сходить в магазин. На полках — шаром покати. Беру сумку и иду в универмаг, он в соседнем доме. Покупаю крахмал, муку, шоколад, кислое молоко, подсолнечное масло и компот из персиков. Приготовлю такой торт, что пальчики оближут.

Все-таки хорошо жить в большом городе. Никто тебя не знает, никого не волнует — замужем ты или нет, беременна или нет, кого родишь — мальчика или девочку… Хотя, впрочем, возможно, я заблуждаюсь на этот счет, поскольку здесь меня никто не знает пока, но уже к вечеру наверняка весь дом будет в курсе, что Огнян привел себе невесту с животом. Ведь если судить по соседке, софийских сплетниц все эти дела волнуют не меньше, чем наших сельских.

Подходя к дому, замечаю нескольких девочек, прыгающих через прыгалки прямо у подъезда. Странное желание возникает у меня вдруг: хочется попрыгать, как в детстве. Но — увы.

— Иди попрыгай, а я покручу, — обращаюсь к одной. Они смотрят на меня во все глаза, и я понимаю вдруг почему: именно на девочек беременные женщины производят особое впечатление.

— Тетенька, а вы жена бате Огняна? — спрашивает меня одна из девчонок.

— Нет, сестра, — почему-то лгу я.

— А у него нет сестры. Брат есть, бате Васо, у него дети близнята — Краси и Люси. Они в селе живут, вместе с бабой Тиной, она близнят смотрит, потому что бате Васо и тетя Лина работают на шахте, чтобы побольше денег заработать — «ладу» хотят купить, — выдает полную информацию чернявенькая девочка, которая крутит другой конец прыгалки.

Возможно, в иной ситуации болтовня этой трещотки позабавила бы меня, но сейчас — нет. Бросаю прыгалки, хватаю авоську и удаляюсь. Вот тебе и большой город! И тут все знают друг друга как облупленных. Пропадает всякое желание заниматься кулинарией. Опускаюсь на диван в каком-то изнеможении. Такое чувство, будто из каждого окна домов, расположенных напротив, на меня устремлены глаза любопытствующих и я не могу спрятаться от них даже в этих стенах. Господи, и почему людей так занимает чужая личная жизнь, своей, что ли, нету? До чего же не терплю сплетниц! Достанется мне еще от них, чувствую, да и не только мне. Самое страшное, что от них будет страдать в будущем мой ребенок. Меня охватывает ярость, хотя и понимаю, сколь бессильна я перед толпой сплетниц…

А если принять предложение Огняна? Да, но что же он скажет родственникам, знакомым, как объяснит мое появление и мое положение? Допустим, скажет, что мы давно уже поженились, но просто не афишировали это. Нет, рано или поздно все узнают истинную правду — и родня, и знакомые. Тогда уже, кроме презрения, ничего не жди. Вот и получается, что возвращение на рудник самый надежный для меня вариант. Уж кто поймет меня, так это свои ребята. Да и Кина поможет. К тому же квартиру обещали дать.

Хотя стоп! Огнян может сказать, что женился еще тогда, когда работал на руднике, и что все это время я пролежала в больнице на сохранении. Нет, не годится: могут спросить, почему до сих пор ничего не говорил. А почему он должен говорить? Это его личное дело. Впрочем, можно сказать, что свадьбу не хотел устраивать, чтобы не тратиться. Откуда, мол, деньги, ведь совсем недавно купил квартиру…

Звонок, раздавшийся в передней, прервал мои размышления, и не успела я открыть дверь, как на пороге возникла вся честная компания.

— Быстро же вы покончили с «Копытом», — замечаю я.

— Какое там «Копыто», перекусили по-быстрому — и сюда, — отвечает Митко. — Если бы мы еще и в ресторан пошли, то ты загнулась бы тут от голода.

— Типун тебе на язык! — обрывает его Матушка. — Разве можно говорить такие вещи беременной женщине? Ну, давайте идите в гостиную, можете перекинуться в картишки, пока мы будем готовить.

Ребята уходят, мы остаемся одни. Матушка начинает делать фарш, а Кина занялась приготовлением торта. Мне же, по распоряжению Матушки, надлежит лежать на кушетке и давать необходимые указания Кине, которой приходится отвлекаться еще и на наших мужчин — отнести им вторую уже по счету миску салата, чтобы заморили червячка.

— Я в курсе всех дел, попробуй только откажись, — заявляет Матушка, как только закрылась за Киной дверь.

— Но…

— Никаких «но»! — обрывает она меня, — Огнян сам лично сказал мне; мол, люблю ее как сумасшедший. Все ей дам, что пожелает. Я ведь зарабатываю дай боже, будет жить за мной как за каменной стеной… Огнян очень добрый парень, таким будешь командовать. Да, девка, счастье само плывет тебе в руки.

— Знаю, что добрый, но ведь я не люблю его, — пытаюсь возразить.

— Да ты в своем уме?! Что за ахинею несешь-то?.. — произносит Матушка грозно, но в этот момент на кухне появляется Кина.

— Жрут как кони, хоть корыто салата дай — все равно не хватит, — говорит она, ставя на стол пустую миску.

— Отдай им мои кебапчета[7], я не хочу больше, — говорю я Кине, подвигая ей тарелку.