(Не)случайная для принца

— Извини за то, что вел себя, как остолоп, — пробубнил Адам. Я чувствовала, что извинение ему дается тяжело, и от этого не хотела его слышать. — Я чуть тебя не потерял, и вместо заботы ты услышала от меня одни упреки.

Ви довольно кивала. Это она его так выдрессировала?

— Ты простишь меня? — он достал из кармана брюк продолговатый футляр, открыл и протянул мне.

На малиновом бархате поблескивала тонкая цепочка браслета, и в каждом ее звене, отбрасывая крошечные радуги, сверкал бриллиант.

— Красиво, правда? — многозначительно кивнув на бархатную подушку, улыбнулась мне Ви, а я раздумывала: сейчас разъяснить Адаму как это мерзко или подождать когда останемся наедине?

Если мы поженимся, то он при каждом косяке вместо осознания будет отделываться побрякушками? Оно мне точно надо?

— Еще одна окаменевшая, — не удержалась Ви. Пока мы с Адамом смотрели друг другу в глаза: я с немым укором, а он — отыскивая подтверждение прощения, Ви подцепила браслет и проворно застегнула на моей руке. — Так, нам пора. Я выйду, а вы попрощайтесь.

— Ви, — уже в дверях окликнула я подругу. — А конспекты?

— Совсем забыла! — весело отозвалась она и выгрузила мне не кровать стопки книг и конспектов — больше класть было некуда. — Ну, пока, — помахала мне рукой. — Жду тебя на улице, — это уже Адаму.

— Не стоило, лишнее это, — я сделала попытку расстегнуть браслет, но Адам убрал мои пальцы от застежки.

— Ничего не лишнее, я… ну… в общем… Мы ведь снова друзья?

Адам так и не смог выдавить из себя слова извинения. Стало вдвойне неприятно, словно он откупался от меня.

— Ты на меня не обижаешься? — Адам приблизился, обнял меня за плечи и попытался поцеловать.

Не знаю, что послужило причиной — вчерашний поцелуй Рэна или упертость Адама, но мне стало неприятно, и я отвернулась.

— Извини, не сейчас, — он постарался притянуть меня ближе, но я уперлась руками ему в грудь. — Нет, не надо, эти лекарства убивают во мне все силы, нашла отговорку. Я действительно чувствовала невероятную апатию. Осталось только одно желание — свернуться на кровати, и чтобы меня никто не трогал.

Адам злился — раздувал ноздри, сжимал губы, на челюстях перекатывали желваки, а пальцы больно впивались в руки.

— Это из-за него? — он кивнул на стену. — Он уже успел задурить тебе голову?

— О чем ты говоришь? — я изо всех сил толкала каменную грудь, но с таким е успехом могла бы пытаться сдвинуть гору. — Пожалуйста, уйди, у меня нет сил, чтобы спорить с тобой.

— Он играет с тобой, а когда наиграется — бросит! Это ты понимаешь? Ты же видела Голди Айсэм. Думаешь, он променяет ее на тебя? — Адам так сильно встряхнул меня, что голова чуть не отвалилась, и я вышла из себя.

Разозлило все: и то, что он считает меня легковерной дурой, бросающейся на шею первого встречного, и то, что сравнивает меня с Голди, причем не в мою пользу. То есть, будь у него выбор, он предпочел бы ее, а я иду по остаточному принципу? Скажи это любой другой, даже Рэн, я бы и бровью не повела, признавая их правоту, но от своего жениха этого никак не ожидала.

— Сейчас же отпусти меня, — я толкнула его изо всех сил, и мне даже что-то удалось — Адам отступил на полшага, и все лицо покрылось пунцовыми пятнами.

— Очень тебя прошу, не теряй голову. Помни, ты для него всего лишь игрушка.

«Как и для тебя?» — чуть не спросила я, но Адам уже выскочил из палаты. Кажется, на кого-то наткнулся.

Почти сразу же вошла Зилла и недоуменно обернулась на открытую дверь.

— Что здесь произошло?

Видимо, у меня все было написано на лице.

Мельком взглянув на меня, Зилла, сразу же выбежала и вскоре вернулась с термометром.

— У вас снова температура, мисс Эмилия! — воскликнула она, следя за цифрами в окошке, а я уже сама чувствовала, как дрожу от озноба. — Я же говорила, что вам нужен покой и отдых. Ну вот, — Зилла всплеснула руками. — Снова надо ставить капельницу, — и выскочила из палаты.

Вот, черт!

Глава 62. Лоржнций Нордгейт. Дилемма

Что это было? Последствия нервного напряжения или жар лихорадки, но слова произнесены, а поступки свершены. Теперь осталось только разобраться во всем этом. Но что бы я ни сделал, останусь подонком. Или в глазах Мии, дав ей неоправданные надежды, или в глазах Голди, нарушив собственные обещания.

Угораздило же так вляпаться?

Видит бог, я старался. Старался держаться от нее подальше, но мы сталкивались снова и снова, и каждый раз она меня чем-то цепляла, что я не мог отпустить ее просто так. Даже сейчас то и дело мысленно возвращался к ней, хоть и чувствовал, что это неправильно.

Я не хотел обижать ни одну из них, но придется сделать больно Мии. И виноват в этом буду я.

Предупредительная и незаметная, как и положено обслуживающему персоналу, медсестра, тихо вошла в палату и отсоединила капельницу.

— Вы не спите? — осторожно поинтересовалась она.

Да уж, кричать на Лорэнция Нордгейта могла себе позволить только такая, как Мия.

— Не спится, — пожал я плечами.