(не)случайный наследник для магната

Я замолчал и глянул на нее. Умные глаза, минимум косметики, приличный вид. Но что—то в ее виде сквозило…не живое, что ли. Будто бы робот, ей—богу. И говорит сухо, просто. Смотрит только на меня, на малыша даже не взглянула, а ведь он, между прочим, ей фигу показывал своими шаловливыми пальчиками. Зрелище умилительное и невероятно смешное!

Алешка завозился у меня на руках, однако слезать категорически отказался – видать, побоялся этого робота в юбке, и я его прекрасно понимаю!

Как доверить роботу такого живого, умненького, веселого пацана? Мало ли что она тут за пять дней с ним сделает? Из Лешки—совриголовы сделает Алексея—паиньку? Испортит мне ребенка!

— Знаете, — с сомнением протянул я. – Вы правы. В услугах няни мы не нуждаемся. Должен с вами попрощаться.

 Она приподняла вверх брови.

— Когда отложите эмоции на другой конец весов, — веско сказала она, – поймете, что лучше с няней, чем в частном детском саду. Тут хотя бы ежечасный присмотр.

— А мы думали – ежесекундный. Правда, Леха? – хохотнул я, обращаясь к ребенку. Тот сразу же, будто ждал этой шутки долго, радостно засмеялся, ощупывая мою бороду и приходя от этого в еще больший восторг.

Женщина неодобрительно покачала головой и ушла. Может быть, она и права, но роботам отдавать такое горячее сердце, как у мелкого Лешки, нельзя. Испортят еще чего.

Пока я переносил свой вылет, решив задержаться еще на день (до тех пор, пока судьба Орехова –младшего не решится), пока отзванивался в офис, заставив помощницу найти мне подходящую няню в этом городе, одним глазом скользя по статье, в которой указывалось, чем кормить детей в возрасте одного года, на кухне послышался шум и гам.

В одну секунду оказался рядом, чуть не упав, запнувшись о чертову коляску, которой тут же прошипел ругательства, и едва не лопнул от смеха: Алексей, пользуясь безнаказанностью и полной свободой, вытащил из нижнего шкафа кастрюлю и с удовольствием ссыпал туда муку, параллельно пробуя белый порошок на вкус. Крышка от кастрюли, которая и привлекла меня своим грохотом, выскользнула из его второй руки и прокатилась к моим ногам. Я сполз по стене от хохота и именно в это мгновение зазвонил телефон.

Тася.

Я выдохнул и сразу приступил к делу. Она за это время, наверное, вся извелась.

— Ты только не переживай, но твой сын у меня…Сам не ожидал, что так получится. Что окажусь тем самым усатым няней. Но ты не бойся. Опыта общения с младенцами у меня мало, но я консультируюсь у опытных людей, сменил подгузник, покормил. – Я посмотрел на довольного своей проказой Алексея, который продолжал жевать муку, размазывая белый порошок везде, где мог дотянуться, а учитывая маленькие габариты кухни, то можно сказать, и по всей комнате.

— Нет! –как—то глухо отозвалась она, видимо, совсем плохо себя чувствовала. – Привези его в инфекционную больницу.

— Еще чего! В инфекционку! Даже не подумаю. – Глупости какие! Алешку! И в инфекционку! Я подумал о том, как доверчиво льнет его маленькое тело, как пухлые ручки смешно копаются в моих волосах и бороде, как приятно и словно по—неземному он пахнет и снова возмутился. Чтобы его – и в инфекционку?!

— Я тебе, Грецких, своего ребенка не отдам, ты ничего не знал о нас столько времени, и сейчас проживешь! – зло прошипела Тася и отключилась.

Я удивленно посмотрел на телефон, на довольного Алешку.

— Так, что—то я не понял. Алексей, еще раз. Ты в каком месяце родился?

Мелкий угукнул вместо ответа и продолжил бесчинствовать – лепить мучные куличи, сея вокруг себя разруху. Видимо, такого счастья ему не выпадало никогда, от того он не хотел отрываться от своего важного занятия.

Глава 22

Уснули с Алексеем мы на диване под завывание телевизора глубоко за полночь. Мелкий вообще показал себя с самой наилучшей стороны: оказался компанейским, веселым, понимающим. Правда, попытался начать качать права, однако был тут же приструнен.

Хотя...кого я обманываю! Приструнен был я – посадил довольного крепыша себе на плечи и лошадкой скакал по более чем скромным метрам его жилища, боясь увлечься и впечататься в косяк двери. Да, было бы неловко с утра показывать очередной няне ребенка с синяками и требовать для него самого наилучшего обхождения. Такое «веселье» было мне в новинку, но, если быть откровенным с самим собой, большего мне сейчас и не нужно было. Я будто бы провалился в кроличью нору, в которой для меня открылся странный мир. Но я здесь не был чужеродным элементом, хотя диван мне оказался коротковат, душ низковат, кофе просто отвратительным. Казалось, что мы с Лехой просто две половины одного яблока, разрезанного посередине – даже косточки находятся на равном удалении друг от друга. Понимание на уровне глубинной интуиции! У меня с женщинами—то такого никогда не было, чтобы определять молчание и распознавать, чего нужно этому человечку, который кроме двух слогов и говорить—то ничего не умел.