Не смей меня касаться. Книга 2

Что-то тревожно ёкнуло в груди. Нервно пробарабанил пальчиками по столу знаменитого кардиолога.

— Доктор, вы уверены, что Николай Алексеевич перенесет эту операцию?

— Вчера с его семьей разговаривал, они то же самое спрашивали. Я понимаю ваше беспокойство, все-таки оперируем самый важный для жизни орган, причем хирургическое вмешательство будет происходить на открытом сердце, да еще с использованием аппарата, который обеспечивает искусственное кровообращение, но, Александр Иванович, поверь, если бы у меня не было уверенности, то я бы обязательно предупредил о возможных последствиях… Все будет хорошо! Но, конечно, потом пациенту нужно поберечься, пройти курс реабилитации и дальше избегать лишнего геройства, волнений да усиленных физических нагрузок, точнее их надо постепенно вводить. Кроме того, необходимо будет постоянно принимать препараты, разжижающие кровь… Кстати, некоторые врачи считают, что препараты на основе ацетилсалициловой кислоты, дабы снизить риск тромбозов, можно принимать всем поголовно, начиная с тридцати пяти лет.

— Слышал об этом, — рассеянно сказал я.

Слова доктора напомнили мне о смерти очень важного для меня человека, в честь которого совсем недавно я мечтал назвать своего сына. Надо сделать все от меня зависящее, чтобы моя любимая женщина, ну и будущая мать моей дочери, избежали боли потери близкого человека. Хотя последнюю здоровье отца, кажется, мало волнует.

— Надеюсь, вы не рассказали семье Лазаревых о моем участии в лечении Николая Алексеевича?

— Что, нелады с тестем? — поинтересовался один из лучших кардиологов страны. В умных карих глазах за стеклами очков светилось любопытство.

Еще какие нелады, полный пиз**ц. Отец моей жены всегда смотрит так, будто я мешок, доверху набитый дерьмом, а лицо кривится, словно от меня и правда несет за версту неприятным запахом. Хотя моя осведомлённость о беременности Юли, забота о ребенке, к которой я постоянно привлекал родителей Лазаревых, дабы они немного вправили мозги своей младшей дочери, как мне показалось, вызвала некоторое потепление между нами, уж со стороны Эльвира Тимофеевны точно, она несколько раз отмечала, что я очень заботливый человек и наверняка буду хорошим папой. Правда, они ещё не знают о моих планах стать отцом-одиночкой… Впрочем, я не зверь и не вечный мститель, тем более, чего кого-то наказывать, если прежде всего сам виноват, поэтому разрешил бы Юле и другим из семейства Лазаревых видеться с дочкой.

— Не то чтобы нелады, — сдержанно ответил я Евгению Анатольевичу, — он такой человек, который не любит быть кому-то должным. У каждого свои тараканы, доктор, поэтому пусть лучше думает, что один из самых лучших кардиологов России согласился его оперировать, чтобы поделиться опытом и профессионализмом с коллегами.

— Да без проблем, Александр Иванович, тем более, иногда мы такие операции действительно проводим… Жаль, что твой тесть так затянул с лечением, списывая одышку и слабость на возраст, обратись он раньше, операцию можно было сделать в более щадящем режиме. А тут все обострилось до серьезных проблем. Его жена сказала, что он стресс недавно пережил, это могло спровоцировать ухудшение ситуации. Ибо жизненную аксиому: «все болезни от нервов», никто не отменял.

Совесть противно заныла, потому что как ни крути, именно моя постельная небрежность была причиной сплошного стресса для семьи Лазаревых. Впрочем, «милая» женушка тоже приложила к этому свою шаловливую ручку и стервозную сущность. Мы друг друга стоим?

— Но лучше позже, чем никогда, — продолжил говорить доктор, — если твой тесть основательно займётся своим здоровьем, будет меньше волноваться по пустякам, то вполне может и до ста лет прожить.

А если не по пустякам?!

— Спасибо огромное, Евгений Анатольевич, что откликнулись на мою просьбу. Надеюсь, даже уверен — операция пройдет успешно и все будет именно так, как вы сказали.

— Не переживай, Александр Иванович, все с ребятами сделаем в лучшем виде, мы таких операций уже сотню проводили. Вижу, прав был Никита Алексеевич, до сих пор не можешь смириться со смертью отца, наверное, потому так переживаешь за тестя. Все под богом ходим, кто знал, что оторвется тот злосчастный тромб.

Действительно, кто же знал.

— Евгений Анатольевич, что-то мы углубились не туда… Мне уже пора идти, еще раз спасибо, что согласились прооперировать Николая Алексеевича.

— До свиданья, Саш. Сегодня, кстати, иду с женой в гости к твоему первому тестю.

Первый тесть любит меня, как сына, до сих пор во всем поддерживает, хотя я уже более чем взрослый мальчик, да и к тому же давно в разводе с его дочерью. А вот со вторым, тут серьезная проблемка вырисовывается.

— Передавайте им привет… Надо будет тоже зайти в гости.

— Никита Алексеевич сказал, что Мила вот-вот должна родить. Ходит довольный, как индюк, внук, особенно первый, это всегда волнительно.