Леонид Словин

Не сотвори себе кумира

Февраль. 1985 год, Вильнюс. Второй час ночи

Как пролог тревожный звонок в милицию.

— Рядом в квартире убивают… Оттуда непрекращающиеся крики…

— Адрес!

— Ленина, 59.

Милиционеры прибыли быстро.

Элитный район в центре литовской столицы. Многонаселенный дом. В подъезде уже ждут гневные, растревоженные жильцы. Еще на лестнице слышны крики о помощи, они доносятся откуда-то сверху.

— Кто там живет?

— Очень порядочная семья. Она — кандидат наук, экономист. Дочь управляющего де-лами Совета Министров. Он-художник, сын известного художиника…

— Н-да…

Все же застучали. Настойчиво, бесцеремонно:

— Откройте, милиция.

Крики прекратились, но двери не открывали еще долго.

— Хотите, чтобы взломали дверь?!

— Прошу прощения… — На пороге появилась молодая женщина, она заметно взволнована. — Мы обмывали защиту мужа. Гости немного поспорили…

Два милиционеры прошли внутрь. Вроде все действительно успокоилось. В спальне пожилая женщина («Простите…») Она уже легла. В большей из комнат за столом несколько мужчин. Двое явно азиатского вида, один в теплом странном халате. Все выпивши, разгорячены. Хозяин — молодой литовец — поднялся:

— Извините. Больше этого не будет. Гости немного повздорили, но это уже позади. Помирились. Пожмите еще раз руки друг другу!..

— Прекращайте. Уже ночь. Соседи хотят спать.

Менты ничем больше не заинтересовались, пошли к дверям.

В ванну не заглянули.

Между тем тот, кто звал на помощь, избитый и окровавленный, находился именно там. Он не захотел или уже не смог выйти.

Это был популярный киноактер, режиссер, поэт Талгат Нигматулин.

После отъезда стражей порядка крики возобновились, но в милицию больше никто не звонил. Избиение продолжалось до рассвета.

Утром обеспокоенные возможными последствиями хозяева квартиры пытались сделать потерпевшему массаж сердца и вызвали знакомого врача, который тут же позвонил в скорую помощь.

Прибывший в 13.24 врач — реаниматор Вильнюсской скорой помощи в Карте вызова констатировал — «смерть до прибытия» и сразу же поставил в известность милицию:

— Смерть наступила незадолго до моего прибытия: суставы свободно двигались, трупное окоченение еще не наступило. Хозяева ничего не могли объяснить, сновали по квартире словно во сне. Я понял, что они всю ночь не спали. Женщина сказала, что пострадавший пришел к ним уже избитый, но следов крови я нигде не заметил… Когда мы поднимались, я видел нескольких человек, сидевших на лестнице. Потом их не стало, только против лифта сидел странного вида мужчина в халате с бусами на шее, черноволосый, восточного типа…

К чести вильнюсской милиции и республиканской прокуратуры они развернулись быстро — в короткий срок все ночные гости были установлены и задержаны.

По доказательствам дело оказалось несложным, Верховный суд бывшей Литовской ССР приговорил обвиняемых к длительным срокам лишения свободы.

На этом можно было бы поставить точку, если бы…

Даже сегодня несколько десятилетий спустя, об убийстве в Вильнюсе продолжают писать, говорить, спорить.

В мае 2001 года одна из улиц города Кызыл-Кия в Киргизии, где родился пулярный киноактер, была перименована в улицу Талгата Нигматулина. В номере газеты «Вечерний Бишкек» (Киргизия) известный автор обещает читателям новый анализ установленных неоспоримых фактов.

Все действительно шокирующе в этом уже сданном в судебный архив деле.

И личность потерпевшего.

И свидетели: научные работники — профессора, академики; литераторы — известные поэты и прозаики…

И полная безмотивность совершенного преступления.

И, наконец, прозвучавшее впервые в советской судебной практике тогда еще мало ко-му известное, кроме специалистов, не попавшее еще ни в один энциклопедический сло-варь модное ныне слово «экстрасенс»…

Мирза Курбатбаев[1]

Странный человек в халате с бусами на шее был задержан первым. Впрочем, уроженец Бирунийского района далекой Каракалпакии и не собирался бежать.

Пятидесятилетний житель маленького аула, он плохо ориентировался в большом чужом городе и слабо владел русским языком. Кроме того в квартире оставалась его слепая мать, которую он никогда не оставлял одну.

Допрошенный следователем по важнейшим делам Прокуратуры республики бригадир хлопководческй бригады рассказал о нем:

— Мирзу я знаю с детства как сына моей старшей сестры. Вел он себя необычно. Жил уединенно вместе со своей матерью. В колхозе работал мало, мог в любую минуту оставить работу…

Большую часть времени Мирза проводил за 35 километров от родного аула на дей-ствующем кладбище Султан Уаис Баба, считающемся священным у мусульман Центра-льной Азии. Там собиралось много людей особенно на «уразу» и «кыркасу» (поминки). Люди приезжали семьями, предварительно зажаривали целых баранов и щедро подавали милостыню.