Не спеши умирать в одиночку

— Кого это там принесло? — спросил он своих помощников, но, прежде чем те подскочили к глазку домофона, приглушенный голос Тамары сообщил не без злорадства:

— Я тут по мобильному вызвала кое-кого! Так что готовьтесь, мальчики...

— Вот сука, — ответил ей Макс, все еще морщась по поводу ушибленных гениталий.

Тем временем настырный «кое-кто» безостановочно жал на кнопку звонка.

8

В голосах Максовых помощников появились панические нотки.

— Так что, открывать?!

— А ты попробуй не открой! — ехидно выкрикнула из своей комнаты Тамара. — Посмотрим, что тогда с вами будет...

— Тащите ее сюда, — сквозь зубы велел Макс и нетвердой походкой направился к входной двери. Он посмотрел в глазок, потом посмотрел на меня, вздохнул и многозначительно произнес: — Да-а-а...

В коридоре появилась сияющая как начищенный чайник и растрепанная как бойцовый петух Тамара. Ее подтащили к двери, но по пути она успела подмигнуть мне. Мое лицо было в крови, и подмигивать в ответ я не стал. Я сидел на полу и не шевелился, ожидая, какой сюрприз притаился за дверью.

Щелкнул замок, Тамару на правах хозяйки квартиры вытолкнули вперед, а Макс постарался за ней спрятаться. У него не получилось.

— А это вы чего тут делаете? — удивленно спросил

Лисицын, остановившись на пороге. Я заметил, что у Тамары в это время не менее удивленно отвисает нижняя челюсть.

— О, Саша, и ты тут, — Лисицын посмотрел на мою окровавленную физиономию и покачал головой. — Надо же... А я вот решил заехать. А вы тут... Н-да.

— Я тоже решил заехать, — раскрыл наконец рот Макс.

— Наехать, — поправила его Тамара. — Видите, товарищ подполковник, что они тут устроили...

— Вижу, — сказал Лисицын, не решаясь войти в квартиру. Вероятно, мое лицо предупреждало его о том, что такие действия небезопасны.

— Мы просто хотели поговорить, — сказал Макс. — А этот... — он кивнул в мою сторону. — Он полез в драку. Но мы не в обиде...

— Насколько я помню, — насупил брови Лисицын, — частным охранным структурам запрещается проводить самостоятельную оперативно-розыскную деятельность.

— А мы что? А мы ничего, — развел руками Макс. — У нас просто двоих ребят вчера положили. Я нервничаю. Все нервничают...

В следующую секунду он занервничал еще больше, потому что двери лифта раскрылись, и оттуда выскочил обеспокоенный мужчина с рукой в кармане. Теперь мне стало понятно, кого вызывала по мобильному Тамара.

Шота поднял глаза, оглядел распахнутую дверь, подполковника милиции в дверном проеме и Тамару рядом с ним.

— Ох, — виновато сказал он. — Ошибся этажом. Извините меня, пожалуйста.

— Все в порядке, Шотик, — жизнерадостно выкрикнула из квартиры Тамара. — Все нормально!

— Извините еще раз, — пробормотал Шота, пятясь назад к лифту. Он вежливо кивнул мне, как будто не заметил моего неважного состояния, как будто так и должно было быть.

Тут загрохотали шаги на лестнице, и через несколько секунд показались двое молодых запыхавшихся кавказцев.

— Не тот этаж, — быстро сказал им Шота и затащил в лифт. — Бывает.

— Мы тоже, пожалуй, пойдем, — миролюбиво предложил Макс, когда делегация грузинского землячества отбыла вниз. — Я узнал все, что хотел, разговаривать больше не о чем.

— Шагай, — одобрил его решение Лисицын. — А то слишком много вас тут набежало, не продохнешь.

— Уже ухожу, — сказал Макс, подгоняя своих помощников к выходу. — Кстати, Лев Николаевич, — обратился он в дверях к Лисицыну, — вы эту парочку можете не пасти. Я ими больше не интересуюсь.

— А я их и не пасу, — сказал Лисицын недоуменно. — С чего ты взял, что я их пасу?

— Ладно-ладно, — махнул рукой Макс. — Все понятно, секретность бл юдете...

— Странный он какой-то, — поделился своим ощущением Лисицын, когда шеф «Статуса» ушел. — Теперь можно закрыть дверь? — Тамара кивнула. — А поговорить? — Тамара повторила свой жест. — А поднять вот этого несчастного?

— Сам встану, — буркнул я. — Не маленький.

9

Я смывал в ванной комнате кровь с разбитого лица и слышал, как в коридоре Лисицын ведет светскую беседу:

— На улице жарко. А у вас тут хорошо, прохладно.

Тамара не откликалась. То ли еще не отошла от налета «статусов», то ли занималась какими-то своими делами. Я, осторожно касаясь лица полотенцем, вытерся и вышел из ванной.

— На улице жарко, — сказал мне Лисицын и расстегнул еще одну пуговицу на форменной рубашке. — А тут прохладно, хорошо. Только вот с обоями неаккуратно получилось.

Я посмотрел на стену — красные мазки в целом образовывали неправильный круг. Неправильный круг в целом соответствовал моей морде.

— Погорячились, — сказал я.

— Бывает, — благодушно отозвался Лисицын, — главное, что никого не убили. А то уже перебор получается: почти каждый день кого-нибудь да кокошат. Жестокий народ пошел. А я не удивляюсь. Какая жизнь, такой и народ. Жизнь хуже, и народ хуже. Вот у тебя, Саня, батя прокурором был, уважаемым человеком. А ты мордобоем занимаешься в чужих квартирах.

— Они первые начали... — стал я оправдываться, но подполковник махнул рукой:

— Это я так, для примера.