Не стирайте поцелуи. Книга 2

– Вот, смотри, в этом буфете чашечки – выбери себе по вкусу, чай и кофе на столе. Мы цветочный пьём, ты какой любишь?

– Цветочный – это очень хорошо, – говорю.

Оборачиваюсь – Келли закатывает глаза, Рози сдержанно смеётся.

Вода в чайнике ещё горячая, времени уходит не много, чтобы его снова вскипятить. Я выбираю себе самую большую чашку с улиткой на боку и внутри на донышке, заливаю пакетик кипятком. Аккуратно поднимаю её и, разворачиваясь, натыкаюсь локтем на то, чего не должно было быть за моей спиной – Келли. Кипяток выплёскивается мне на руку, и она рефлекторно разжимается. От боли я вскрикиваю, и одновременно слышу:

– Вот же дура руконогая! Ты их чашку нарочно что ли расколотила?

– Это всего лишь чашка, Кел… – неуверенно бормочет Марлис.

У меня от огорчения размывается пол и вообще вся кухня, хотя боли я почти не чувствую – уже сунула руку под холодную воду.

Чуть позже, когда Келли просто ушёл, а Марлис убежала за средством от ожогов, Розмари проясняет для меня ситуацию:

– Этой чашке сто лет. Долго же она продержалась… Это был самый первый подарок Карле от Лео. На Рождество. Ему семнадцать было – только начали встречаться.

– Не бери в голову, – утешает меня уже вернувшаяся Марлис. – Карла уже давно из неё не пила. Готова поспорить, она даже не заметит, если мы ей не скажем.

– Я не скажу, – обещает Рози с улыбкой.

– Я тоже, – подмигивает мне Марлис.

Следующим утром, как только Карла появляется на кухне, я докладываю:

– Карла, извини, я вчера нечаянно разбила твою чашку.

– Пустяки! – отмахивается она. – Нашла из-за чего переживать!

– С улиткой, – осторожно добавляю я.

Карла на мгновение застывает, затем тоже с улыбкой предупреждает:

– Главное, Лео не говорите.

Мда, думаю. А что, если скажу? Уволит?

– Предлагаю сегодня вечером посидеть всем вместе на террасе. Сделаем репетицию перед Хэллоуином. Что скажете? – меняет тему Карла.

Лео забывает со мной даже поздороваться. Ну, вообще-то, они с Келли заняты с самого утра выуживанием из гаража досок для сёрфинга, велосипедов, палаток и прочего инвентаря. Всё это они запихивают в машину Келли, которая не сильно отличается от той, которую я видела вчера. Короче говоря, в неё не особенно-то всё это и влезает, поэтому они возятся весь день: одно увозят, возвращаются, увозят другое.

Уже вечером вся компания собирается на террасе, только Лео нет. Наверняка ему плохо, но я после вчерашнего не имею ни малейшего желания к нему заглядывать. Губа у Карлы уже выглядит намного лучше, если не приглядываться, то и не заметно ничего. Настроение у неё, однако, лучше не становится.

Кто-то купался в бассейне и, выходя, оставил лужи на бортике и гладкой цементной дорожке вокруг него. Я ещё подумала, что лучше бы эту дорожку сделали шершавой, потому что на мокром наверняка легко поскользнуться.

Именно это и происходит с Карлой, которая единственный раз за весь вечер встала, чтобы сходить в дом. Не иначе, в туалет собиралась – за всем остальным, включая пиво, салфетки, фисташки и прочее, бегают то Марлис, то Рози. Причём, я бы не сказала, что она прямо очень уж неудачно приземлилась – на пятую точку, но ор подняла такой, что у меня сразу возникли мысли об открытом переломе.

На её вопли даже Лео появляется – с тенями под глазами. Да, любые физические нагрузки заканчиваются для него болью. Но раз меня не позвал, значит, справляется сам.

– Что случилось? – он не на шутку встревожен, даже перепуган.

Его руки тянутся, чтобы осторожно ощупать её лодыжку, а мне словно кто-то вонзает нож в грудь. Но Карла быстро решает мою проблему:

– Отстань от меня! – орёт. – Руки убери!

– Карла! – одёргивает её Марлис.

– Успокойся! – одёргивает её Келли.

– Полегче, подруга! – одёргивает её Розмари.

Боже, я отворачиваюсь. Не хочу видеть сейчас его лицо. Вот просто выброшу его, сотру из памяти.

– Кто-нибудь будет сопровождать девушку? – спрашивает приехавший парамедик.

Секунду все молчат, и тогда Марлис идёт добровольцем:

– Ну, я могу, – без особого энтузиазма.

– Пусть Лея поедет! – изъявляет желание пострадавшая.

– А чего я-то?

– Ты лучше всех разбираешься в таких делах – присмотришь там, чтобы всё по правилам было и всё такое… – жалобно вытирает она слёзы.

Со вздохом я плетусь за своей ультрамариновой сумочкой – там телефон и карточки, мало ли, что понадобится.

Всю дорогу до больницы Карла истерит и донимает парамедика вопросами. Ей говорят, что нет, мол, перелома там точно нет, максимум ушиб или растяжение связок.

– Вы что, думаете, ушиб – это ерунда? – набрасывается она на ошарашенного парня.

– Нет, я так не думаю. Но ничего угрожающего Вашей жизни тут нет! Успокойтесь, пожалуйста!

Она не успокаивается даже в приёмном отделении. Скандалит и там.

Пока ждём очереди на рентген, у Карлы случается срыв. Вначале она так горько рыдает, что мне приходится гладить её по голове. Чуть позже, выплакав самое наболевшее, она вдруг заявляет:

– Это он. Я знаю – это он.

– Кто? – спрашиваю.

– Он… может делать такие вещи мыслями!

– Какие?

– Такие, которые не можем мы – все остальные.

О, господи, думаю, она совсем двинулась.