Не страшись урагана любви

Вечером у костра они снова все обсудили. Конечно, определенная опасность для Гранта все-такибыла, особенно если бы акула по ошибке ударила его, и даже Джим признал это. А Лаки вставила, что она хорошо осознавала опасность. Очень хорошо осознавала. И именно понимание этого заставило ее после первого быстрого испуга так бешено рассердиться на него, на Гранта.

— Но заметь, она не пошла за тобой, — отметил Джим. — Она пошла на рыбу. Тот факт, что она тебя зацепила и оцарапала, не доказывает, что она сознательно это сделала, это просто случайность. — У самого Джима было много таких встреч, хотя, правда, ни разу акула не приближалась к нему так близко. — Возможно, потому что я привык оглядываться. И я всегда вижу, как они приближаются. Человеческое специфическое зрение затрудняет наши действия в воде. Большая часть рыб одним глазом смотрит вперед, а другим назад и суммирует впечатления. Нас же еще больше затрудняет маска, как шоры у лошади. Кроме того, нет звука, звука шагов или хруста ветвей, чтобы предупредить. Так что ты вынужден оглядываться. — У Джима акулы часто крали рыбу из-под самого носа. Но ни разу акула не нападала на него. Только дважды акулы пошли на него, но оба раза он был по течению от раненой кровоточащей рыбы, так что акулы вполне могли по ошибке принять его за источник кровотечения. Оба раза он пошел прямо на акул, как будто атакует их, однажды с кинокамерой в руках, а в другой раз — с незаряженным ружьем, и в обоих случаях акулы уклонялись и начинали описывать круг. Когда же он располагался вверх по течению от кровоточащих рыб, то его игнорировали. — Ребята испытали все виды крови: бычью, свиную, даже человеческую. Кажется, все они не слишком привлекают акул. И только рыбья кровь — исключение. Я, понятно, говорю не о стайном питании, которое случалось с парнями на тонущих кораблях во время войны, а об обычных обстоятельствах.

Грант, лежа на теплом песке перед языками костра, мог припомнить один из таких случаев и впервые за долгое время подумал о своем старом самолете, ныне ржавеющем где-то на дне Тихого океана. Он также подумал о Джиме, лицом к лицу столкнувшемся с акулами с камерой или незаряженным ружьем, чтобы врезать ими по носу, если они подойдут. Он не был уверен, что у него самого когда-нибудь хватит на это мужества.

— Я убежден в двух вещах, — продолжал Джим, — насчет акул. Первое, они абсолютные трусы и мусорщики. И второе, — здесь он помолчал, выдерживая драматическую паузу. — Я убежден, что они знают, кто мы.

— Мы? Ты имеешь в виду людей? Акулы знают? — спросил Грант.

— Может быть, бессознательно. Но я убежден, что в море разносится слух, сознательный или бессознательный, как там рыбы связываются друг с другом, не знаю, слух, среди обычных рыб и среди акул, что в море появился новый хищник. Хищник, который прямо соперничает с акулами и о котором известно, что он сам нападает на акул и убивает их. И именно поэтому они настороженно относятся к ныряльщикам.

— Трудно в это поверить, — сказал Грант.

— Не так уж трудно. Я, черт подери, уверен, что они как-то связываются друг с другом. — Джим перевернулся на живот и встал на колени. — Ну, завтра выходим?

— Конечно, — услышал Грант свой ответ и снова ощутил, что спина и шея одеревенели. — Почему же нет?

— Нет проблем, — легко сказал Джим. — Но все равно нам надо как следует подготовиться, чтобы твоя хорошенькая жена не беспокоилась. — Он как-то интимно улыбнулся Лаки.

— Я все равно буду, — тонким голоском отозвалась Лаки.

— Именно так. Ты позволишь, чтобы я входил в воду раньше тебя, о'кей? — Джим улыбнулся Гранту.

— Конечно, раз ты так считаешь, — спокойно ответил Грант. — В этой экспедиции ты — белый охотник.

Джим и раньше делал такие вещи: играл роль заботливого отца, главным образом, перед Лаки, разыгрывал маленькие драматические роли, тоже перед Лаки, а Грант ни разу не взывал ни к одной из этих ролей. А были еще лекции о мореплавании, лекции о туризме, охота за яйцами, сознательно затянутый процесс приготовления рыбы для нее. И несмотря на все это, а может, благодаря этому, между ними пятерыми возникла любопытная близость. Может, просто потому, что других людей не было, вокруг никого, и это очень их сблизило, у них возникло ощущение, что никто другой не мог бы участвовать в этой поездке. Как бы то ни было, теплая близость между ними еще больше увеличивала очарование происходящего. Дуг это заметил и обсудил с Грантом. А через первую пару дней даже замшелый капитан втянулся в беседы, рассказывая длинные, как у Конрада, случаи контрабанды оружия на Кубу и в Южную Америку, когда они по вечерам сидели у костра. Вполне вероятно, что он мог работать и на бывшего жениха Лаки Рауля. В самый последний вечер он даже признался, что терпеть не может подводного плавания и не понимает тех, кто им занимается. На следующий день они упаковали вещи, сели на маленькое суденышко, еще два часа поохотились на рыб без особых приключений, а потом подняли паруса и отправились домой. Путешествие завершилось.