Не стреляйте в пианиста

Казалось бы, профессия архитектора должна была быть востребованной. Однако Юрий туркменского языка не знал, контактировал с сотрудниками слабо, и ему доставалась самая примитивная и неинтересная работа. Приличного жилья ему не дали, поселили в общежитии в комнате, где его сожители беседовали по-туркменски. Все были напуганы сейсмическими прогнозами по городу. Однажды поздно вечером он сидел в комнате за столом. Остальные жильцы лежали в кроватях. Окно было открыто. Подул ветер и раскачал абажур. Один из парней схватил подушку и выпрыгнул в окно. Он решил, что опять началось. Их комната была на втором этаже. Этот юный Икар сломал ногу. Вообщем, Юрий выдержал несколько месяцев и вернулся в Киев.

В Киеве его знали коллеги, знали, что он отличный архитектор. Однако на работу его никуда не брали. За него взялась прокуратура. Ему инкриминировали то, что он не отработал по назначению положенных после института трех лет. Эта информация была во всех отделах кадров. Еще бы немного, и его бы выселили из Киева как тунеядца.

Но тут нашелся один благородный человек – Карпов – директор института Гипрогеолпроект, отец одной из наших студенток. От нее он узнал о высоких профессиональных качествах Паскевича. Кроме того, он не обращал внимания ни на какие запреты и по необходимости брал и с пятой графой и гонимых возвращенцев. И Юра получил, наконец, работу.

Он очень колоритно описывал работу своей мастерской в институте. Они находились в большом помещении, где стояло много рабочих столов. С утра каждый из сотрудников приносил по какому-нибудь овощному ингридиенту: буряк, морковку, картошку, капусту, лук, чеснок и даже кусок мяса. На большую электроплиту ставилась объемистая кастрюля и очередной дежурный при консультации всех сотрудников начинал изготовлять украинский борщ. Борщ поспевал как раз к перерыву, и все сотрудники наслаждались горячим обедом. Посетители, незнакомые со спецификой организации их рабочего дня, и появившиеся в дверях отдела, тут же выскакивали, пораженные мощным кухонным ароматом, так как им казалось, что они не туда попали.

После перерыва в отделе иногда появлялся товарищ Панасенко – парторг института, брезгливо принюхиваясь к густой атмосфере мастерской. До перерыва он не приходил, так как ему надоело бороться с гурманскими увлечениями сотрудников. Он садился к столу для посетителей и начинал прислушиваться к разговорам сотрудников отдела. Наконец он не выдерживал, вставал и громко провозглашал:

– Товарищи! Сколько раз я вас просил в рабочее время на производственные темы беседовать на русском языке, ну в крайнем случае на украинском. Я же ничего не могу понять (профессиональный уровень сотрудников был очень высоким, но национальный состав мастерской был специфическим).

Несмотря на то, что у института был определенный профиль, и объекты были в основном промышленные, Юра делал их интересно в архитектурном отношении. Когда его перестали преследовать работники прокуратуры, он перебрался в Киевпроект и с большим увлечением начал заниматься городом. Со временем он стал главным куратором центральной части города и одним из авторов генплана города. Он был моим постоянным соавтором по конкурсам на мемориал в Бабьему Яру, да и не только в этих.

Я был очень рад, когда узнал в Филадельфии, что ему удалось осуществить работу над объектом, авторство в котором он считал своим долгом – реконструкцию Центральной синагоги (синагоги Бродского) и получить звание заслуженного архитектора Украины.

С дальними назначениями была связана история, случившаяся с одним из наших юзонов – с Виктором Ш. После окончания института он получил назначение на Урал, в Челябинск. К тому же назначение было почему-то не в проектную, а в строительную организацию. Впоследствии он рассказывал нам, как это все происходило. Он приехал в Челябинск в пасмурную дождливую погоду, что само по себе не способствовало хорошему настроению. С большим трудом, намокший, замерзший и совершенно деморализованный, он, наконец, нашел строительный Главк – какой-то Промстрой. Из Главка его отправили в трест.

Пробившись к управляющему, он предьявил свое направление. В кабинете управляющего сидело еще двое каких-то мужчин и увлеченно курили. Управляющий был в недоумении:

– Архитектор? А зачем мне архитектор? Я же давал заявку на строителя. Иван Сергеевич, ты ничего не напутал, когда посылал заявку?

Иван Сергеевич затянулся, выпустил струю дыма и помотал головой.

– Так может быть вы дадите мне открепление? – робко спросил Виктор.

– Э нет, погоди, – пошел он на попятный. – Люди мне нужны. Для архитектора что же главное? Главное – это изучить стройку на собственной практике, так сказать, на собственной шкуре. Что у нас там с мастером на 432-м? В больнице?

– Да. Черепно-мозговая травма, – ответил всезнающий Иван Сергеевич.

– Значит так. Устраивайся в общежитии – тебе в кадрах дадут направление. А завтра чтобы в семь ноль-ноль был здесь как штык. Тебя на УАЗике отвезут на 432-ю.

– А чего так рано?