Не судьба

Да и Михалыч старался меня больше не трогать. А то, когда впервые узнал, в какие долги вляпалось наше ателье, долго злорадствовал. За последний год, даже меньше, с той поры, как наш кооператив пошел в гору, в дворнике будто что-то остановилось. А вот когда Михалыч узнал, на чем именно мы погорели и как — возликовал, ибо картина мира снова восстановилась. Удивительно, но дворник мистическим образом совмещал в себе понимание общей картины повального воровства в государстве на всех уровнях с идеалами, на которых это самое государство и зиждилось. Да, отечеству не мешало бы, как при Андропове, почиститься, вернуться к истокам, к настоящему ленинизму, и все такое прочее, вот только и генсека-гэбиста он не поддерживал упорно. Еще бы, ведь тот пытался заставить Михалыча работать: службисты бегали по кино и театрам, магазинам и рынкам в поисках прогульщиков и стучали на них руководству предприятий. Те, понимая, что за прогул им светит лишение многих прав и строгач в обкоме, предпочитали записывать нарвавшихся любителей отдыха как опоздавших. А и неважно, что на несколько десятков или сотен часов. Так можно отделаться только лишением премиальных и тринадцатой. Да и сама по себе беготня величайшей спецслужбы мира за тунеядцами выглядела в глазах общества смехотворной, глупой, а по большому счету, еще и вредной затеей. В то время как мировой империализм точит на нас зуб, обкладывает со всех сторон базами, развивает программу «звездных войн» и прочие ужасы, заставляя и нас напрягаться из последних сил, чтоб что-то противопоставить мощи блока НАТО, лучшие из лучших агенты носятся по рынкам, ища прогульщиков, вместо шпионов. И как это смотрится на том же Западе? Да они, небось, все правление Андропова проржали, как лошади.

А в конце марта, когда уже совсем потеплело, снег начал стремительно сходить и настроение само по себе подниматься, шефа убили. Нет, не так. Когда Артур с семьей поехал к своей сестре на шашлыки в субботу, в первые весенние денечки, старый женин «фиат» подрезал какой-то лихач. Прямо на пустой улице маршала Василевского. Уже на выезде из города. Шеф не успел даже двери открыть, как из подлетевшей машины началась стрельба. А через мгновение, как показалось редким прохожим, темная легковушка непонятной марки и модели исчезла, будто испарилась в проулке. Оставив на улице шефа, его мать, жену и двоих детей, девочек десяти и семи лет. Прибывшие медики лишь руками развели: слишком поздно. Да и стрелявшие, их было двое, не жалели патронов, выпустив каждый по обойме. Видно, вся семья явилась целью нападавших.

Глава 6

Мне позвонили через час после трагедии, а еще через несколько минут я услышал об этом по радио. Сказать, что именно испытал, сложно — внутри будто перевернулось все. Поднялось и тут же осело клубами пыли, засыпая, заваливая, погребая. Я поднялся, хотелось бежать, хотелось уйти, хотелось… я прошелся по крохотному коридорчику нашей квартирки и вернулся к себе. Долго смотрел на противоположную от дивана стену, не в силах поверить случившемуся. Заметил, что руки дрожат, обнял себя, почувствовав январский холод. Сколько так сидел, понятия не имею, наверное, очень долго. Когда очнулся. Михалыч звал ужинать. Обед… кажется, в тот день не обедал. Или… часы выбились из графика.

Через силу поел и вернулся. Сосед хорошо ничего не говорил, все узнав и если и немногое поняв, то решив не выносить свои выводы на потребу публике. Через его молчание я и… нет, не стал приходить в себя, но снова забылся. На этот раз как-то провлачил себя до утра, вроде спал, а потом. Приехала Ольга. Примчалась утром, она еще в пятницу уехала в Шахты к родителям, но едва услышав новость, немедленно вернулась.

Наверное, не я один испытал подобное смешение чувств. Многие. Нет, не только знакомые шефа, его друзья, близкие, родные. Весь город. Не побоюсь так сказать, ибо в воскресенье у городской прокуратуры собралась громадная толпа, телевидение об этом старалось не говорить, оно вообще не сообщало о смерти Артура, информацию выдало только местное радио, первый раз вечером субботы, второй уже утром воскресенья, добавив как бы невзначай, что жители города, шокированные случившимся, собираются у дверей прокурора. Через час там было не продохнуть, прибыло несколько тысяч, толпа запрудила небольшую улицу из конца в конец. Кто-то что-то кричал, требовал, возмущался, под конец некто неприметный, кажется секретарь, выбрался из темного камня мрачноватого трехэтажного здания и попытался без микрофона перекричать собравшихся. Его никто не слушал. Вот когда вышел первый зам и чеканным полковничьим голосом уверил всех, что негодяи будут наказаны в ближайшие недели, даже не пойманы, а именно наказаны, народ попритих и начал потихоньку расходиться.