Не только о театре

Позвольте, дорогой читатель, пригласить вас на спектакль. Билеты у нас есть. Их удалось с большим трудом достать в прошлом месяце. Пришлось, правда, встать довольно рано, чтобы не пропустить последней переклички в 6 часов утра. Но это позади. Билеты — в кармане. Подходит желанный вечер. Начинаются торопливые и радостные сборы: на такой спектакль ведь не пойдешь в чем попало. Итак, отправляемся.

Немного жалко этих несчастных, которые жадно пытаются угадать, у кого в толпе, движущейся ко входу, есть «лишний билетик». Но не будем сентиментальны: они не стояли в очереди, не вставали на рассвете, они рассчитывали на счастливый случай, ну и пусть теперь мучаются.

Идемте же в зал. Вот наши места. Это не очень близко, зато в самой середине. А народ все идет и идет… Но вот свет медленно гаснет, говор всей этой уймы зрителей стихает, и раздается глубокий и низкий звук гонга.

Мы знаем, что еще несколько секунд таинственного мрака — и мы с вами собственными глазами увидим то самое, о чем спорят и чем восхищаются.

Многое мы знаем по рассказам, но это только разжигает любопытство.

Молчите. Если в эти драгоценные секунды темноты перед поднятием занавеса вы обратитесь ко мне с каким-нибудь вопросом, я вас возненавижу на всю жизнь и никогда больше не возьму с собой на спектакль.

Снова гонг, и занавес медленно подымается…

Да, скажу я вам! Теперь я понимаю, почему никто из видевших спектакль не мог толково рассказать о нем. Разве это расскажешь?

Художника, работа которого сейчас перед нами, мы все — любители театра — хорошо знаем и следим за ним. Увлекательно замечать, как неожиданны его решения, как он, никогда не повторяясь, от спектакля к спектаклю утверждает свое видение мира, которое сначала поражало, а потом так полюбилось нам, что каждую новую работу его мы заранее стараемся себе представить, и всегда оказывается, что он опять опередил наши ожидания. Вот и теперь это лучше, чем мы ожидали. В чем же скрыта его способность показывать знакомые нам места и предметы лучше и ярче, чем мы их знаем?.. Потом, дома, хорошенько подумать над этим, а сейчас некогда.

Вот вышли актеры, жизнь началась на сцене. Жизнь, как будто тоже нам знакомая, но как хорошо и ясно ее видно сейчас! Как будто мы всегда наблюдали ее урывками и через какие-то помехи, и только здесь, с наших мест, она стала так хорошо видна… Мы слушаем внимательно и напряженно. Вступление пьесы раскрывает нам многое, но главные радости еще впереди.

И вот этот миг настал. Он выходит на сцену!.. Каждому из нас хотелось бы быть красивым, хорошо двигаться, обладать таким замечательным взглядом — быстрым, зорким и глубоким. Правда, каждый из нас утешается, думая, что не всем же быть Аполлонами, что наши жены любят нас такими, какие мы есть, и что, в конце концов, у Ивана Ивановича лысина больше, а ведь он на пять лет моложе, а Петр Петрович несравнимо толще! Мало ли чем еще можно утешиться, но в одном мы все согласны: он лучше всех, красивее всех и, пожалуй, талантливее всех! Мы, зрители, многое о нем знаем. Если

он играет большую роль в спектакле, значит, пьеса по-настоящему волнует и занимает его. Мы знаем биографию актера, помним, как он ушел из большого театра, потому что не хотел идти против совести и играть хорошую роль в глупой пьесе, как он отказался сниматься в кино, заявив, что останется верен театру! А ведь как часто внешность бывает обманчива: глупые и самодовольные красавицы соседствуют с невзрачными умницами; все время в жизни надо делать поправки, не доверяя первому впечатлению… Иное дело сцена. Я имею в виду, конечно, сцену этого театра. Здесь мы знаем: все, что мы увидим, заслуживает самого полного доверия! И когда мы смотрим на него, нам нечего опасаться обманчивых впечатлений.

Когда он вышел на сцену, молодежь на галерее попробовала захлопать, но сдержанное и короткое шиканье зрительного зала мгновенно потушило эту кощунственную попытку. Разве можно ему мешать?! Разве можно отрывать хотя бы секунду у зрителей, жадно следящих за взмахом его ресниц и движением рук!

Хотя нас с вами и отвлекла немного эта вспышка молодого восторга, но мы успели уже заметить, что нам особенно повезло. Сегодня он будет играть как никогда вдохновенно!

Он

, правда, всегда великолепно играет. Но мы, его верные зрители, знаем, что в искусстве не бывает двух равных величин, двух одинаковых спектаклей и что он, даже он играет по-разному! И вот мы уже с первых сцен спектакля чувствуем, что он сегодня «в ударе», что нам выпало счастье увидеть его в полной силе…

Закончилось действие. Он медленно удаляется от нас, и какой глубокой, огромной кажется нам сегодня декорация, каким незабываемым — уход!.. Теперь мы сможем сделать свои первые выводы и о пьесе. Мы несколько лет следим за работой автора, которого не успели еще по всем реестрам зачислить в «молодые», как он уже успел вырасти и посеять растерянность у видавших виды критиков и маститых драматургов.