Не трогай! Это на Новый год

– Он, – она кивнула на мужика. И тут же торопливо добавила: – Это папин друг. Его лучше не бить.

Сема зарычал. Натурально зарычал, словно дикий зверь. И бросился на мужика, выкручивая ему руки и роняя мордой в пол. Раскрасневшийся Яр, уже потерявший где-то бороду, содрал пояс со своего костюма и помог связать того, кого нельзя было бить. Но, кажется, несмотря на запрет, бить его все же собирались.

Я сглотнула и захлопнула дверь комнаты с внутренней стороны. Думаю, мне не стоило смотреть на это. А вот Леле явно нужна была моя помощь. Я с трудом освободила ее руки от перетянувшего их ремня. На тонких запястьях остались багровые полосы.

– Вот это отцу и покажу, – отстраненно проговорила она, разглядывая руки и морщась от боли. – Теперь этот мудак не отвертится. Он ведь с четырнадцати лет мне под юбку залезть пытался, но сегодня ему крышу совсем снесло. Больной… Еще и Семки рядом не оказалось.

– А как так вышло? – рискнула спросить я. – Вы поссорились? Я видела, как вы из машины выходили.

– Этот дурак сказал, что любит меня. А я его послала.

– Почему? – мне вдруг до слез стало жалко огромного, преданного, как пес, Семена. – Ты не любишь его?

– В том и дело, что люблю. А… ты все равно не поймешь! – махнула она рукой. – И спасибо, кстати, что помогли.

Дверь распахнулась.

– Мы в кладовку его унесли, – тяжело дыша, сказал Яр.

– Внешних повреждений нет, – буркнул Сема. – Он без сознания.

– А внутренних? – хмыкнула Леля.

Оба парня скромно промолчали.

– Ладно, – вздохнула она. – Пусть папа сам с ним разберется.

– Это я виноват! – яростно сказал Сема. – Я оставил тебя без защиты.

– Но я тебя обидела, – возразила она.

– Это неважно.

– Важно!

– Тебе… больно?

– Уже нет.

С каждой фразой они все ближе и ближе подходили друг к другу, а мы с Яром неловко пятились назад, чувствуя себя лишними. А когда огромная лапа Семена вдруг притянула к себе тонкую изящную Лелю, и телохранитель впился в губы своей хозяйки, мы оба вспыхнули и выскочили в коридор. Мешать ребятам не хотелось. У них явно была своя – далеко не простая история.

Яр подобрал с пола посох, бороду, а потом, вспомнив что-то, метнулся обратно к комнате и постучал по дверному косяку.

– Простите, что отвлекаю, – вежливо сказал он страстно целующейся парочке. – Но я про деньги.

– Сколько тебе надо? – бросила Леля, с неохотой отрываясь от Семена.

– Да нет, это мы же тебе должны. Двести штук. У нас часть наличными, а сто двадцать на карте, и мы…

– Ничего не надо, – она царственно махнула тонкой ручкой. – Себе оставьте. Спасибо. С Новым годом. И это… дверь закройте с той стороны.

Мы послушно захлопнули дверь, переглянулись и глупо хихикнули.

– Да, – покрутил головой Яр. – Такого Нового года у меня еще не было.

– Ага.

Я осторожно потянулась к нему и осторожно потрогала царапину на щеке. Опять боевое ранение. Еще бровь не успела зажить, а уже кто-то снова попытался подпортить лицо моему Яру.

Стоп! Моему? Я подумала «моему»?

И пока я паниковала, Яр нашел мою руку, сжал ее, и так – держась за руки – мы и пошли на третий этаж. Надо было переодеваться и уезжать. Новый год наступил, и наша работа кончилась.

Глава десятая, самая короткая, в которой наконец становится все хорошо

На улице было удивительно хорошо: прозрачный студеный воздух, ни ветерочка, и снег сыпал пушистыми крупными хлопьями, переливаясь в свете фонарей. Хорошо как! Настоящая зимняя сказка.

За эти несколько часов нашу машину успело занести снегом, и, пока я укладывала в багажник костюмы, Яр счищал его щеткой со стекол. А потом мы неловко столкнулись с ним около дверей машины и замерли.

– Вот и все, – тихо сказал Яр. Синие глаза смотрели на меня ласково и серьезно. – Отвезти тебя домой, Саня? Или..?

– Или что? – эхом повторила я. Было страшно и вместе с тем томительно хорошо от неясного предвкушения восторга. Казалось, будто я сейчас еду на американских горках, взобралась на самую высокую вершину, и меня через секунду помчит вниз с ужасающей скоростью.

– Я бы хотел, чтобы ты осталась со мной, – пробормотал он, и, глядя на неожиданный румянец, заливший его щеки, я с изумлением поняла, что Белов на самом деле волнуется. А это значит… это значит…

– Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой на эту ночь? – осторожно уточнила я, боясь поверить своему счастью.

– Одной ночи мало. Мне нужно больше. Гораздо больше. Я бы сказал навсегда, – невесело усмехнулся он. – Но ты же не поверишь.

– Поверю.

Я потянулась к Яру всем своим существом. Мне очень, очень нужно было прижаться к широкой груди и вдохнуть его запах, ставший родным. Но еще больше я хотела коснуться его губ. Сама. Но не успела – он первый меня поцеловал.

Нежное ласковое касание, когда мы просто столкнулись губами и замерли, очень быстро превратилось во что-то совсем другое. Острое, опасное и необыкновенно сладкое.