Не царское дело

Потерпевшая: Откуда я знаю? Незнакомец. Но он был с пистолетом. А пистолет был с глушителем.

Полицейский: Вы разбираетесь в оружии?

Потерпевшая: Нет!

Полицейский: Откуда тогда вы знаете, что это был глушитель?

Потерпевшая: Ниоткуда, в кино видела.

Полицейский: Значит, вы не уверены, был ли там глушитель.

Потерпевшая: Я уверена, что был пистолет, и он целился в меня!

Полицейский: Пистолет?

Потерпевшая: Убийца!

Полицейский: Пишите заявление, его рассмотрят в установленном порядке.

Потерпевшая: Долго?

Полицейский: Как положено.

Потерпевшая: Пока вы будете рассматривать, меня могут убить! Приставьте ко мне охрану.

Полицейский: Для этого еще нет оснований. Если станет ясно, что вам угрожает реальная опасность, тогда…

Потерпевшая: Вы меня сможете защитить или нет?

Полицейский: Девушка, это ваша колбаса?

Настя вздрогнула и стала медленно выплывать из тумана своих печальных фантазий.

— Девушка, колбаса ваша? — переспросила расфуфыренная рыжая кассирша, нетерпеливо глядя на рассеянную покупательницу. — Валяется как-то в стороне. Непонятно, берете или нет.

— Беру, — пробормотала Настя, решительно придвинув к кассе эту более чем спорную покупку.

Нет, в полицию обращаться не стоит. Кто ей поверит на слово? Ни свидетелей, ни улик. Свидетели, наверное, были, но ведь Настя сразу же удрала с места происшествия. И днем с дачи Прудковского тоже удрала. И теперь все так запуталось, что совершенно непонятно, к кому бежать за помощью.

Выйдя на улицу с безобразно раздутой сумкой, из которой победно, словно рычаг переключения передач, торчал батон сервелата, она медленно побрела к дому. Порадовалась, что возле подъезда полно старушек, а в дверь как раз входит шумное семейство с двумя резвыми детьми и коляской. «Коляска поедет в лифте, а папаша пойдет пешком, — догадалась Настя. — Вот я к нему и пристроюсь».

Уже очутившись возле двери своей квартиры, Настя вдруг подумала, что за прошедшее время какие-нибудь шустрые оперативники вполне могли выйти на ее след и даже устроить в квартире засаду. Вероятность этого была ничтожна, но она существовала. Поэтому на площадке она немного помедлила, прислушиваясь, но из квартиры не раздалось ни единого звука. Поставив на пол тяжеленную сумку с продуктами, Настя достала связку ключей и попыталась открыть верхний замок, но ключ не поворачивался. Сначала она решила, что, убегая утром из дома, просто забыла его закрыть. Повторила операцию с нижним замком — результат оказался таким же. И тогда она поняла, что внутри кто-то есть. Или был.

— Эй, кто тут? — крикнула она в приоткрывшуюся щелку. — Выходи, а то собаку натравлю! — И чтобы не быть голословной, громко гавкнула.

Вероятно, от страха ее «гав» прозвучал жалко, и она постаралась сейчас же исправить ситуацию, гавкнув еще раз, побасистее.

— Сидеть, Мухтар! — грозным голосом приказала она воображаемой собаке и всунула голову в собственный коридор, телом оставшись на коврике возле входной двери. — Сначала я посмотрю, кто там затаился. А потом уж в дело вступишь ты. Порвешь негодяев на клочки. Ты готов? — И сама себе ответила: — Гав! Гав!

Тут позади нее раздался шорох, Настя стремительно обернулась и увидела, что на площадке стоит ее сосед Павел Петрович и таращит на нее глаза. Всего один раз в своей жизни она видела, чтобы люди так выпучивали глаза. Это было в тот день, когда Тазов узнал о замужестве своего нового главного бухгалтера.

— А, Павел Петрович! — светским тоном сказала Настя, словно не замечая его состояния. — Как поживаете? По глазам вижу, что неплохо!

Объяснять, почему она только что гавкала на весь подъезд, не было никакого желания. И вообще, успокаивать соседей, когда у нее самой все так паршиво, казалось ей занятием неблагодарным. Однако Павел Петрович вполне мог сгодиться для того, чтобы разведать обстановку. Нужно было только заставить его снова заговорить и задвигаться. Настя с удивлением поняла, что готова рискнуть чужой жизнью, лишь бы, чего доброго, не расстаться со своей.

— Давненько мы с вами не болтали по душам, Павел Петрович! Что, если нам исправить ситуацию прямо сейчас?

Настя обежала соседа и стала подталкивать его в спину, приговаривая:

— Чайку попьем, конфеты «Грильяж» погрызем!

Сначала Павел Петрович честно сопротивлялся. Однако у него не было никаких шансов победить. Настя толкала его к двери своей квартиры с неотвратимостью бульдозера. В конце концов они перевалили через порог — сначала сосед, а потом уж и она сама.

— Анастасия, что вы делаете? — козлиным голосом спросил Павел Петрович.

Способность говорить вернулась к нему где-то в районе кухни.

— Я предлагаю вам попить чаю. Только сначала вы должны оценить перестановку мебели, которую я вчера сделала. У меня стало гораздо светлее и уютнее, правда? — спросила она зверским голосом, убедившись в том, что на кухне никого нет, и проталкивая Павла Петровича в гостиную.

— Но я же никогда прежде у вас не был! — воскликнул тот, пытаясь извернуться и установить с Настей визуальный контакт.