(Не) твой

Вдруг послушался шум мужских голосов и чьи-то быстрые шаги. Миша едва успел отскочить от меня, как дверь распахнулась, и в комнате появился он. Огромная черная фигура. Его глаза, скользящие по нам с Овсянкой были невероятно злыми. Не обратив внимания на Мишу, Грех молча направился ко мне. Схватил меня за руку, заставив задрожать всем телом от испуга.

– Идем.

– Куда? Где мой сын? – я вырвала руку из его хватки. Как бы ни было мне сейчас страшно, но я не позволю ему забрать у меня сына.

– Мой сын у меня. Идем.

Он говорил так спокойно, словно это уже решенный факт. Будто так просто забрать у матери ее дитя.

– Ты не имеешь на него никакого права, слышишь?! – прошипела, но он осек меня.

– Я его отец. И я, бл*ть, имею все права, упущенные за восемь лет разлуки, – Гера подался ко мне и прошипел у самого лица. – Тот, кто захочет разлучить нас, попрощается с жизнью. Кто угодно…

Его красноречивый взгляд, скользнувший по моей фигуре, не оставил ни капли надежды. Все кончено. Он не отдаст мне мальчика, не простит. Без вины виноватая, я для него теперь никто. Грязь. Шл*ха.

– Гера, нет! Пожалуйся, отпусти его, – произнесла сквозь рыдания. Слезы хлынули из глаз, я еле стояла на ногах. В один момент я лишилась последних крох веры на лучшее. Ничего не будет хорошего. Тайсон – чудовище. И он не отступит.

– Я сказал, идем, – прорычал, схватил меня за рукав.

Он потащил меня по уже знакомому мне маршруту. Вниз по ступенькам, в подвал. В свою пыточную. Кто там был? От этих мыслей кровь стыла в венах. Неужели он привел сына в это жуткое место? Неужели он способен сделать это у него на глазах? Но когда Грех открыл дверь и втолкнул меня внутрь, я обнаружила там совсем не Пашу. Прямо посреди комнаты, на разодранных в кровь коленях стояла Римма. Ее одежда была разорвана и испачкана, ее лицо было измазано тушью и слезами. У подруги был заклеен рот скотчем, а руки связаны перед собой. Увидев меня, она вдруг замычала и принялась ползти.

– Римма! – воскликнула я испуганно, бросившись к ней. Но Тайсон больно схватил меня за плечо.

– Подожди здесь, – отдал приказ.

Грех приблизился к Римме. Она заплакала еще сильней, когда он содрал с ее рта скотч.

– Говори, – процедил сквозь зубы.

Римма продолжала молчать, тогда он дернул ее за волосы, заставив запрокинуть голову назад.

– Говори все, что рассказала мне, – зарычал и отпустил ее. Римма закивала, повернулась ко мне.

– Прости меня, Еся… Это все он, – в голосе подруги были слезы. Я не могла просто стоять и смотреть на это.

– Что ты с ней сделал?! – зарычала на Тайсона, бросившись к ней. Обняла подругу за плечи, а она только сильней задрожала.

– Это все он виноват, не я, – продолжала она шептать, заливаясь слезами. Тайсон стоял не двигаясь, молча смотрел на нас.

– Кто он, Римма?

Она подняла на меня глаза.

– Валера. Он заставил меня, уговорил. Я верила, что с ним тебе будет лучше и поэтому помогла.

Я не понимала, о чем она говорит.

– В чем помогла?

– Он посадил Греха в тюрьму вместо Питона. Подговорил Петю перекинуть на него вину. Потом, когда Греха в камере убили, он узнал, что его мать приедет в город на похороны. Вот и приказал мне представиться тобой и сказать ей, будто Гера ужасный человек и убийца, и что ты не любишь его и давно уже с другим. Я так и сделала, но все это только ради тебя!

– Но как…

Я была шокирована ее признаниями. Я не верила ей, но, похоже, это и есть правда. Тайсон же говорил мне, что после разговора со мной на его похоронах, его мать умерла… Я подняла на него глаза. Он смотрел на меня не отрываясь. Как он мог? Как мог Валера так поступить со всеми нами? Зачем ему это? Неужели только потому, что хотел быть со мной? Нет. Все равно у меня не укладывается в голове. Я верю словам Риммы, под угрозой смерти, вряд ли она стала лгать. Но мне нужно время, чтобы осознать это. А сейчас я была в ступоре.

– Про письма ей скажи, – раздалось рычание Греха. Я повернулась к Римме. Она совсем сникла.

– И письма Греха я у адвоката забирала, представившись тобой. И все до последнего Кобзарю отдавала.

* * *

Я смотрела в темноту ночи через окно его комнаты. Видела, как Римму грузят в машину. Как экипаж уезжает. Странно. Но внутри была пустота. Ни слез, ни боли по поводу нее. Предательство за предательством – моя жизнь оказалась лишь карточным домиком, разрушенным от легкого порыва ветра. Все близкие, окружающие меня, были лгунами. Все эти годы я жила во лжи. И даже не подозревала, насколько крепкая и большая сплетена паутина. И кем? Собственным мужем. Тем, кто так терпеливо, долгие годы пытался проникнуть в мое сердце. Кто заботился обо мне и о моем сыне, и делал так, чтобы мы не нуждались ни в чем. Мое сердце выло от боли, а разум до последнего отказывался принимать правду.

Я услышала его шаги. Он приблизился молча. Не стала оборачиваться. Смотрела на выезжающий со двора Геленваген.

– Что теперь с ней будет? Ее убьют?

Сказала и сама от себя ужаснулась. Неужели подобное стало для меня нормой? Вокруг смерть и насилие. Там где Тайсон – нет жизни.