(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть

— Н-н-ет, — всхлипнула Огнева, — я не знаю, Вет. Я не знаю. Я не хочу детей, но это единственный вариант, который пришел мне в голову. Тебя-то я хоть знаю, мы смогли бы как-то договориться. Может, в клинике врачам заплатить. — Она достала из кармана платочек и начала громко в него сморкаться.

— Так, стоп, Мира. — Я вдавил педаль газа и провел ладонью по лбу: только еще этих проблем не хватало. Свои разгребать и разгребать, а в Миркины ввязываться совсем не хотелось. Но, видимо, Станислав решил менять ориентацию своей дочери совсем уж радикальными мерами. Кретин старый. Я стукнул по рулю и только тогда понял, что что-то не то. — Если это завещание, то почему такая паника уже сейчас? Пусть твой папаня еще здравствует и здравствует.

— Вет, я не разбираюсь во всех этих юридических тонкостях. Значит, не завещание, значит, он просто как-то переписал или доверенность сделал, я не знаю. Но факт в том, что отсчет пошел вчера, понимаешь? Это дерьмо! — выкрикнула Мира. — Дерьмовое дерьмо.

— Хорошо, а почему ты не можешь обратиться в банк спермы?

— Отец и это прописал в условиях, — совсем уж обреченно сказала Мира и опять начала сморкаться.

— Ты поэтому у этой рыжей отсиживалась? — спросил, припоминая об Иоанне.

— Я боюсь ехать домой. Мама, конечно, не выгонит, как она обещала, но вдруг там будет Ярослав?

— Поживешь пока у нас, мама будет рада. А потом, — я вздохнул, — я пообщаюсь со своим юристом, нужно твое завещание или что там.

— Оно у меня на электронке.

— Отлично, я тебе дам почту Мира, скинешь ему.

— Тоже Мир, — как-то потерянно улыбнулась Мирослава, и мне стало ее по-настоящему жаль.

Ведь дело было не в деньгах, я понимал, что она боялась лишиться не социального статуса и материальных благ, она боялась потерять мать и братьев. Хотя что это за семья такая, которая не может принять элементарный выбор своей дочери.

Мирослава еще в свои восемнадцать лет мне заявила, что она лесбиянка, ее родители узнали позже, мой отец так вообще совсем недавно. Но факт оставался фактом: я ни разу не видел Огневу с мужчинами. Хотя и с женщинами-то я ее тоже не видел, и иногда мне казалась, что это очередная уловка, этакий способ защиты, чтобы родители отстали от нее со своими выгодными партиями и прочим. Только вот шутка затянулась на целых шесть лет.

— Приехали, — тронул девушку за плечо, припарковавшись возле дома, — я скажу маме, чтобы она тобой занялась, мне самому некогда. Прости, Мир, но у меня тоже не то что дерьмо сейчас в жизни, а дерьмище.

Мира устало кивнула и вышла из машины. Я быстрее добрался до дома и, поручив домработнице найти мать и встретить Миру, сам направился в детскую, которую мои родители перестроили для Евы.

Дочка сидела одна и читала какой-то учебник. Это было странно, потому что если рядом с бельчонком не было мамы или папы, то обязательно была Ба, а сегодня никого.

— Привет, моя хорошая, — присел на ее кровать и, притянув к себе, поцеловал в макушку, — что читаешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Математику, — тяжело вздохнув, дочь захлопнула учебник, — Ринат опять обозвал меня дурой.

— Хочешь, я с ним поговорю?

— Нет-нет, он, наоборот, решил мне все примеры на самостоятельной, и они оказались правильными, — шмыгнула Ева, а ее глазки наполнились влагой.

— Бельчонок, ну ты чего? Все же хорошо, было бы из-за чего расстраиваться.

— Папа, понимаешь, я не стала списывать, но тот лист сохранила, и когда Римма Ильинична выдала нам обратно работы, то все, что решил для меня Ринат, оказалось верным.

— А парень-то растет, — усмехнулся, подумывая о том, что пора бы уже навести справки о том самом Ринате. Вика говорила, что именно его мама помогла пристроить Еву в одну из лучших школ столицы.

— Ой, — насупилась Ева, — какой там парень — мальчишка… Вот Ворон… — Ева мечтательно улыбнулась, видимо вспомнив популярного актера, а я сжал зубы. Рано ей еще о таком думать, и так уже все тетради и футболки с рожей этого холеного то ли натурала, то ли педика.

— Ты за мной приехал, да?

— Нет, милая, мы сегодня здесь с тобой останемся.

— А мама?

— А мама дома сегодня, у нее болит голова, — сжал ладонь в кулак, гася в себе желание помчаться к белочке обратно, — и ей надо побыть одной.

— Я ей никогда не мешала.

— Так ты и сейчас не мешаешь, просто на самом деле мне нужна помощь.

— Какая? — заинтересовалась дочь.

— Мне надо вещи собрать. Врачи говорят, что без санатория никак не обойтись. Помнишь, в котором Ба лежала?

— Ага, — усиленно закивала Ева.

— Ну вот и мне туда на какое-то время надо.

— А мы с мамой вдвоем будем жить? — удивилась моя рыжая красавица, и я почувствовал, как сердце, заходясь в бешеном ритме, опять заболело. Сжал дочь крепче и притянул ее головку к себе на грудь.

— Недолго, милая, совсем недолго, — прошептал, убеждая скорее не Еву, а самого себя.

Недолго, Самойлов, совсем недолго…



Глава 12

— Ну, значит, вы меня поняли, Виктория?

— Да-да, — рассеянно закивала я, — можно мне уже идти?

— Идите, только я бы на вашем месте еще подождал.