Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы

— Что, что такое, — закрываясь рукой от яркого света двух фонариков, спросонок закричал Богданов, — кто это, Аня?

— Тихо, Богданов, — вполголоса, но жестко произнес Лаптев, — НКВД! Одевайтесь.

Сна как не бывало. Богданов, не суетясь, одевался. За шкафом слышалось какое-то бессвязное бормотание: «Доболтался… так и знал… позор дому…»

Зашнуровывая ботинки, Богданов наклонился. Внимательно следивший за ним оперативник тут же подошел вплотную, готовый схватить его за руку, если Богданов вдруг выхватит из-под кровати что-нибудь опасное.

— И за мной пришли, — беззлобно сказал Богданов, — Анна, это, видно, надолго. Раз вот так, ночью, забирают начальника инспекции, коммуниста со стажем, значит это серьезно. Получи мою зарплату за полмесяца, принеси передачу. Что мне нужно взять с собой? — спросил он сотрудника в кожаном пальто, считая его старшим.

— Брать ничего с собой не надо, — ответил Лаптев.

— Это как понимать, — удивился Богданов, — я не надолго или навсегда?

— Разберемся.

Две крытые автомашины одновременно подошли к зданию управления. При высадке из них Богданов и Черкасов, увидев друг друга, сразу поняли причину ареста.

— Саша, нас взяли за язык! — крикнул Богданов приятелю.

Тот хотел что-то ответить, но оперативники, спохватившись, что допустили оплошность, втолкнули Черкасова обратно в машину, а Богданова быстро увели в здание.

Лаптев начал допрос немедленно. В светлом кабинете он впервые смог разглядеть арестованного подробно. Это был человек, внешность которого располагала к себе. Волевое, с тонкими, правильными чертами лицо. На подбородке глубокая вертикальная бороздка. Хотя Богданов одевался в спешке, но привычка быть аккуратным во всем сказалась и тут: серая клетчатая рубашка была застегнута на все пуговицы, суконный однобортный пиджак с коротким стоячим воротником отутюжен, без складок. Умные глаза напряженно смотрели на сержанта. Руки большие, сжатые в кулаки, спокойно лежали на коленях. «Крепкий мужик», — с невольным уважением подумал Лаптев и сказал:

— Вы правильно и сходу сориентировались: язык далеко не друг человека.

— Это совсем не значит, что я в чем-либо виноват, — неожиданно спокойно возразил Богданов.

— Разберемся, — сказал сержант — у меня много вопросов к вам.

— Может быть, вы представитесь для начала, — усмехнулся Богданов.

— А вы, я смотрю, не очень-то осознаете, где находитесь, — в запале сказал Лаптев, но, взяв себя в руки, понизив голос, ответил, — впрочем, удовлетворю ваше любопытство: старший оперуполномоченный 5-го отделения сводного отдела Управления НКВД сержант государственной безопасности Лаптев. Может, еще есть вопросы? — иронически закончил он.

— Какие у меня есть права? Могу ли я видеть прокурора? Какое против меня обвинение?..

Лаптев прервал Богданова:

— Да-а, вы еще явно не поняли, где и в каком качестве оказались.

— Я это понял уже дома. Метод ареста и время его осуществления говорят сами за себя.

Сержант с трудом сдерживался, Богданов проявил неожиданную волю и самообладание, инициатива была на его стороне. Либо он ни в чем не виноват, либо он убежденный враг, знающий, на что идет, и готовый к тому, что его ожидает.

Ничего не сказав, Лаптев раскрыл бланк протокола и записал в него текст первого вопроса:

— Расскажите, какие у вас были политические настроения к моменту ареста?

— Я не считаю, что мои политические взгляды противоречат политике ВКП(б) и советской власти, но к отдельным мероприятиям партии и правительства я отношусь критически и высказывал это ряду лиц.

— Кому персонально вы высказывали свои антисоветские настроения?

— Если вы считаете их антисоветскими, что же, мне придется пользоваться этой же терминологией. Их я высказывал только близким знакомым — Черкасову, который сейчас здесь, за стенкой, наверное отвечает на такие же вопросы, жене. Возможно, наши антисоветские в кавычках разговоры могли слышать отец жены и ее брат.

Богданов давал показания ровным, без всяких эмоций, голосом, внимательно наблюдая за рукой сержанта, записывавшего его слова в протокол. Его не покидала уверенность в том, что он арестован по лживому доносу, скорее всего кого-то с работы, а может быть, и с завода, где у Богданова был острый конфликт по поводу испытаний двигателя. Он подумал о том, что очная ставка все прояснит и докажет.

— Кто разделял ваши антисоветские убеждения? — монотонно спрашивал Лаптев.

— Мои взгляды разделял Черкасов, — в тон ему отвечал Богданов.

— В своих показаниях вы сказали, что у вас были антисоветские настроения. Являясь членом ВКП(б), вы их скрывали от партии. Почему?

— Свои настроения я не называл антисоветскими. Впрочем, пишите как хотите. Согласен, что свои критические взгляды я не высказывал публично, только в кругу близких. Выходит, что скрывал.

— Значит, вы обманывали партию, двурушничали? — настаивал сержант.

— Получается по-вашему, — согласился Богданов.

В этот раз никакого конкретного обвинения арестованному предъявлено не было.