Не ум.ru

Щелкаю выключателем скособоченной лампы – стрелки будильника подняты на без десяти два, там и замерли. Сдался, дохлятина, стрелки вверх, такого уже не накажешь, если мало-мальски соблюдать приличия. Еще раз тянусь к наручным, уже догадываясь, что запаниковал преждевременно – за окном темень кромешная, густая, плотная, не утренняя. И Хомячура на включённый свет не реагирует, нет его на привычной позиции «Подайте оголодавшему хомяку!». Дрыхнет, животное. Так и есть, пять сорок пять. Надо бы к часовщику заглянуть, часовая стрелка что-то в бега ударилась, сразу и не поймёшь: то ли пять, то ли шесть…Час десять еще запросто поспать можно. Было бы можно. В тот же миг на свет вырывается понимание, что скорее всего я уже не засну. И тогда день по вине недосыпа сложится трудным и утомительно бесконечным. Гадко сложится. Уже принялся гадко складываться. Лиха беда начало.

Мне, если по-честному, в принципе нельзя без будильника засыпать. Как есть просплю. И не какие-нибудь там жалкие десять минут. Но это пораженческое настроение, а понедельник можно пережить только бойцом, поэтому никакой сдачи в плен. Я беру в руки будильник и аккуратно проверяю завод. Отлично помню, как собирался вчера его завести, а вот довёл ли мысль до действия… Вращаю крылышки за спиной ископаемого, они неожиданно легко поддаются – неужели все так просто? – и выставляю время. На сон осталось шестьдесят пять минут. Прислушиваюсь в привычному тиканью: идёт!

«Вот дерьмо!» – восторгаюсь обоими: будильником и собой. Собой – за неравнодушие к дурным предчувствиям, породившим пытливость ума. Водружаю будильник на привычное место. Место видно, промахнуться мимо него невозможно, не запылившийся пятачок. И тут же – «Бум!». Еще руку не успеваю убрать, как внутри старого монстра хлопает пружина…

Не думал, что из-за пустячной, давно-давно пережившей свой век вещицы сердце может наполнить такая горечь. Даже в слюну ее пробивает… Что же теперь будет убедительно отмерять мою неубедительную? Вдвойне неприятно, что сам же вчера вечером, перед сном, выдумал будильнику такую судьбу. Или это уже был сон? А что еще мне приснилось? Не помню… Нет, помню! Очень необычный сон. Что-то удивительно оптимистичное, совсем не похожее на мои привычные сны. Про звезды. Я что-то у них просил, а они обещали все сделать и падали, падали… Господи… Неужели…

117

Неужели случится чудо и я в самом деле когда-нибудь нырну в Жёлтое море? Если так, то место выберу специально подальше от устья реки Хуанхэ, чтобы в воде все было видно. Мало ли, вдруг какая купальщица случайно рядом окажется. Ну совершенно случайно. И еще важно, чтобы попасть туда не весной, потому что весной в тех краях над волнами пролетают настоящие песчаные бури и даже самые отчаянные мариманы остаются в портах попивать барбадосский ром. Другие сорта бывалым шкиперам не очень по вкусу. Новички, приглядываясь, подстраиваются и отдают предпочтение тому же пойлу, что и ветераны, хотя многие вообще-то не просто не ценители рома, а не переносят его сладко-ванильный вкус.

Новичков портовые бармены видят насквозь и после второй порции принимаются лить в стаканы что ни попадя. Их очень легко надуть, они новички и не замечают подмены. Не готов «обуть» новичка? Не ходи в портовые бармены. Я бы так написал над дверью в барменский призывной пункт.

Словом, даже если меня весной занесёт в Жёлтое море, я найду чем заместить купание. И уж меня с ромом не проведёшь, не на того напали. Ветеран движения.

А Жёлтое море… Черт с ним, пусть оно будет таким же, как Чёрное или Красное – совершенно другого цвета.

118

Спать мне уже совершенно не хочется. Как и принуждать себя погрузиться в сон, пересчитывая с закрытыми глазами баранов на фоне прибоя. Два разных мира в одном – бараны и море, – воображаемом, беспомощном изъять меня из реальности. Настроение какое-то, необычно для недосыпа, похмелья и понедельника, бодрое. И день, вдруг чувствую… день будет очень далёк от моих недавних предвидений. Не чёрно-чёрной, не чёрно-серой и даже не серо-серой раскраски. Нормальным будет день. Может, даже удачным. Хоть и понедельник.

«Ненавижу».

«Кто бы сомневался».

При таком оптимизме сознания по дороге с работы сам бог велел в химчистку заглянуть. Насчёт возмещения. Выбрать себе теплый куртец, три четверти, почти не надёванный. И зачем только новую вещь в чистку сдавали? Даже цвет наперёд знаю. Темно-синий…

Что-то тут не так. Может, прав Кимыч насчёт «Трамвайной остановки»? Чего они там, отравители, в выпивку подмешивают? Похоже на галлюциноген. Но, по уму, такого не может быть – слишком дёшево берут. Фу ты! Нервно облизываю губы и, кажется, чувствую вкус маминого борща. Я вчера был у мамы, потом, вечером, в «Трамвайной остановке», надо же было как-то скруглить неплохой выходной. Мама точно ничего лишнего в борщ не добавит. У нее все всегда строго по рецептам. И сама ела. В кастрюле только на меня оставалось…

«Может жар? Вирус?»

«Конечно, это они – вирус и жар. Вчера на улице подобрал. Они всегда об руку, гады».