(Не)упокойся с миром

Мирас хохотал, представляя это. Из глаз его вновь текли слезы, но уже не от огорчения, что ему не суждено исполнить матушкин завет. Амаль тоже смеялась, как-то абсолютно неуловимо становясь довольно хорошенькой. Щеки ее раскраснелись и обзавелись милыми ямочками, губы стали пухлее. Она, устав убирать за спину растрепавшиеся волосы, собрала их в косу.

Парень нарвал большой пучок травы, смял его наподобие подушки и предложил жене вздремнуть. Когда девушка легла, он снял с себя архалук и укрыл ее. Она благодарно вздохнула и закрыла глаза. А Мирас, лег рядом, закинув в рот сорванную травинку, и принялся гонять ее из одного угла в другой. И вдруг в пустом небе начали зажигаться звезды. Он сам не поверил своим глазам: одна, вторая, третья. Они перемигивались с ним, будто в том мире, который еще недавно парень называл «этот».

Созвездия пересказывали Мирасу материнские сказки и мифы, прочитанные в книгах. Большая медведица шла впереди своего медвежонка, змееносец воевал со змеей, заяц убегал от стрельца, а лебедь улетал от орла. Все оживало, и юноша сам не понимал, спит он или бодрствует, умер или продолжает жить, но в лучшем из миров.

5

Утро разбудило Амаль и Мираса птичьим гомоном. Две птахи вспархивали и камнем падали на землю, били крыльями, разевали клювы и пищали-пищали. Юноша вскочил и бросился было к ним, но остановился, увидев змею. Та шипела и увивалась рядом с гнездом с тремя крошечными птенцами. Разинув рот, высовывала раздвоенный язык. Мирас оказался совсем не готов, что в Вечном Мире может быть подобное.

А змея уже обратила внимание и на него. Приподняла узкую головку, опустила, приготовилась к броску, сжав в пружину гибкое тело.

Но тут на нее обрушился град ударов. Амаль молотила по хищнице палкой, грозная, как разряд молнии, не замечая, что змея уже безвольно лежит на земле, а птахи разлетелись в разные стороны.

— Гадина! Гадина! — не могла остановиться девушка.

Такая Амаль пугала Мираса, пожалуй, даже больше змеи. Он вновь задумывался о своей суженной, которая… Которая, что? В их земном мире тоже водились змеи, но вот аналогичная ситуация не представлялась. Начни девушка визжать, она бы не помогла ни Мирасу, ни птахам. Но вот вернутся ли они в гнездо после такой фурии в человеческом обличье.

Впрочем, Амаль потихоньку угомонилась. С отвращением на лице отбросила палку и отошла в сторону.

— Ты струсил?

Представились, что сейчас она набросится уже на него, измочалит, как несчастную змею.

Мирас обиженно нахмурился. Еще вчера ему на миг показалось, что Амаль — приятная девушка, и они могли бы подружиться. Но теперь он засомневался после такого выпада.

— Струсил? — повторила она.

— Разве я не человек и не имею права? — горло вскинул голову Мирас.

— Мы оба уже не люди, — вдруг резко сдалась Амаль.

И, сгорбившись, поплелась по дороге.

Он нагнал ее, только убедившись, что птицы вновь вернулись к птенцам. Для него почему-то было важно знать, что те не погибнут. Что Вечный Мир не омрачиться для него этим дурным событием, слишком жизненным для неживого.

Говорить не хотелось. Но и молчание теперь казалось колючим и неуютным. Хотелось уже поскорее дойти куда-нибудь, где можно получить ответ.

А дорога все тянулась и тянулась. Бесконечной лентой стелилась под ногами. Ни камешка, ни выбоинки — не упадешь, не оступишься. Вечный Мир удивлял. Что-то в нем осталось от того, а что-то совсем отличалось. Мирас глянул по сторонам, уже отчаявшись увидеть другое: не поля, не перелески вдали. Однако глаз зацепил хижину, явно построенную человеческими руками. Юноша дотронулся до Амаль, привлекая ее внимание и указал на новый объект.

— Не боишься, что там сидят разбойники? — ядовито поинтересовалась девушка.

— Не боюсь, — в тон ей отозвался Мирас, — что у меня брать? А жизнь мою забрать они уже не смогут. Вот тебе бы я советовал поостеречься, хоть ты и невесть какая красавица, — и, не глядя на нее, свернул к хижине.

Это была их первая перемолвка после встречи со змеей. Обоим не хотелось, чтобы слова звучали именно так, и были именно такими, но изнутри вылетало накопившееся разочарование. От стыда стало мгновенно жарко, хотелось вернуть сказанное обратно, но даже в этом мире это оказалось невозможным.

Мирас тщетно силился услышать, идет ли за ним Амаль, потому что обернуться мешал ураган, бушующий внутри. А она тщетно пыталась сделать хотя бы шаг, хотя и знала сама прежде, что красотой не блещет, что же могло измениться в это мире.

Уже почти дойдя, юноша все же пересил себя и оглянулся: девушка одиноко стояла на дороге, хрупкая и трогательная, как никогда.

— Здесь тихо, — махнул без особой надежды Мирас. — Идём.

Она дернулась, как от удара и отвернулась в другую сторону. Юноша потянулся было к дверной ручке, но дверь распахнулась сама, а на пороге возник молодой человек, едва ли старше Мираса, с любопытством взирающий на гостя.

— Добрый день, уважаемый! Мы с моей супругой, — юноша со страхом оглянулся на дорогу, искренне опасаясь увидеть, что Амаль куда-то делась, но она стояла на прежнем месте, — хотели бы решить одну нашу проблему.