Не упусти

Оно не ответило.

Сорока продолжила спускаться с холма.

Близкий казался все больше и больше. Ей захотелось, чтобы идти до его окраины было не так далеко. И следующий шаг привел ее прямо к белым воротам.

Она так удивилась, что не сумела вовремя остановиться и врезалась прямо в них.

– Ай!

– Будь осторожна в своих желаниях.

И Здешний, по-видимому, так себя рассмешил, что стал на несколько размеров больше и на несколько оттенков темнее, засмеявшись. Его тело странно задергалось, напоминая что‐то среднее между припадком и дрожью.

Сорока хотела, чтобы прогулка была не такой долгой, поэтому волшебный мир перенес ее на порог.

Точно. Так что, возможно, Здешний был прав. Ей действительно нужно быть осторожнее в желаниях.

Она открыла ворота и вошла в город. Поскольку ее первый визит по-прежнему был туманом в памяти, а во второй визит с Клэр Сороке не удалось ничего исследовать, то это было почти как в первый раз. Она поставила себе задачу внимательно все изучить: как все выглядело. как пахло (как сахарная вата и карамельные яблоки), как все ощущалось (она опустилась на колени и коснулась пальцем бетона тротуара; по сути, это был тот же бетон, что и в Дали, за исключением того, что этот казался более пружинистым, более щадящим).

Сначала она пошла в школу.

Прогулка должна была занять минут десять‐пятнадцать, но ей это удалось уложиться всего в несколько секунд.

Трудно сказать, как это произошло. Сорока стояла перед одной из двух заправок города, и вот один шаг привел ее к средней школе, а следующий переместил к старшей. Словно сон, где время и пространство меняются в мгновение ока, и это кажется совершенно нормальным. Только потом ты осознаешь, что это было невозможно.

Если раньше и были какие-то сомнения, что Близкий – это точная копия Далекого, то они рассеялись, когда Сорока распахнула переднюю дверь школы и вошла внутрь. Коридоры пустовали, но если бы она захотела, если бы постояла и подумала об этом, то услышала бы, как идут занятия. Далекие голоса выкрикивали ответы на вопросы, на бумаге скрипели карандаши и ручки.

И вот кто-то идет к ней. Кто это? Элизабет? Да, так и было – она шла, прижимая к груди стопку учебников, и увидев Сороку, расплылась в широкой улыбке.

– Привет, малышка! – сказала она.

Маргарет чуть не обернулась. Сила привычки: она считала, что никто никогда не будет с ней здороваться, никто никогда не станет с ней разговаривать, особенно друзья Эллисон.

Но это было не в Далеком. И Сороку здесь не травили.

Но все-таки ощущения были несколько странными… Она улыбнулась в ответ и заставила себя заговорить:

– Привет, Элизабет.

– Прекрасный день, не правда ли? – спросила Элизабет. По-прежнему улыбаясь, по-прежнему радуясь Сороке.

– Угу.

– Тебе надо отсюда куда-нибудь свалить. Сходить в торговый центр или еще куда-нибудь. Если хочешь, я пойду с тобой!

– А, нет. Нет, все нормально. Лучше остаться здесь, – сказала Сорока.

– Как хочешь!

На мгновение, всего на долю секунды, по лицу Элизабет пробежала тень. Она была девушкой, но при этом чем‐то еще. Чем-то невозможным, которое могло менять форму и превращаться во что‐то другое.

Но потом она снова стала просто девушкой. Элизабет улыбнулась. Бесконечно улыбаясь, он ушла по коридору.

Сорока обернулась.

Здешний по-прежнему был там. Или он ушел и вернулся? Или был в двух местах сразу? Или в трех-четырех?

– Ты все это время был здесь?

– Да.

– Вот прямо здесь? Все это время?

– Здесь и в других местах.

Сорока закатила глаза. Она вышла из школы, пошла по одной улице, потом по другой; бесцельно бродила, дав ногам волю.

И, возможно, потому что люди – рабы привычки, через десять минут она оказалась в начале Пайн-стрит. Ее улицы. А там, всего через несколько домов, был ее дом.

Точнее – идеальный вариант дома: со свежескошенной лужайкой, без коричневых пятен и ползучих сорняков, с распахнутыми настежь окнами, в которые лил солнечный свет, а на подъездной дорожке стояли три чистые блестящие машины.

Три автомобиля.

Семейный фургон матери и грузовик отца.

А значит, в этом мире она решила стереть то, что произошло. Вернула отца и очистила последние полгода от отголосков его рокового греха. В этом мире ее родители не разводились, потому что отец не изменял матери с ее единственной сестрой. В этом мире их приглашали на рождественский ужин. В этом мире бабушка с дедушкой по воскресеньям брали ее с собой на завтрак и, когда она уходила, клали ей в карман пятидолларовые купюры.

И третий автомобиль.

В этом мире Эрин не ушла, потому что Энн-Мэри больше не пила. В этом мире их идеальная полная семья так и жила в своем маленьком доме. В подвале – в спальне Эрин – горел свет. Сорока перешла лужайку и распахнула входную дверь, прежде чем поняла, что это безумие.

Родители смотрели телевизор в гостиной.