Не упусти

Все было чисто, аккуратно, дома недавно пропылесосили и вытерли пыль. Кухня слева была безупречно чистой. Подставку, полную чистой посуды, поставили на стол, чтобы та высохла. Пахло дезинфицирующим спреем, которым пользовалась мать, – Fabuloso. Справа был коридор, что вел к ее комнате и спальне родителей. А еще правее – лестница, которая вела, туда, где все еще жила ее сестра.

– Милая! – позвала Энн-Мэри с дивана. Она вытянула руки назад над спинкой и не глядя потянулась к дочке.

Сорока зашевелилась.

Она окунулась в объятия матери, и Энн-Мэри неловко обняла ее, смеясь над тем, как сильно ей пришлось выгнуть руки.

Габриэль Льюис протянул руку назад и сжал запястье дочери.

– Ужин в духовке, Сорока, – сказал он. И как только он об этом упомянул, она почувствовала запах лазаньи – ее любимой, с плавящимся сыром и горячими овощами, наполнявшими дом аппетитным ароматом.

Мать отпустила Маргарет, и Сорока с осторожностью, словно слова могли разбиться, спросила:

– Эрин дома?

– Она внизу, милая. Скажи ей, что ужин почти готов, хорошо? – попросила Энн-Мэри.

Сорока подошла к лестнице и посмотрела вниз, на подвал. Она знала, что эта сестра не будет похожа на ее реальную сестру – на сестру, которой нужно было заплатить, чтобы та взяла Сороку в кино, на сестру, которая оставила Сороку на пороге, не научив ее заботиться о себе.

Эта Эрин была бы идеальна, эта Эрин из драгоценного воображения Сороки, старшая сестра, которая ждала, надеялась и хотела любить младшую сестренку, заботиться о ней и проводить с ней время.

Эта Эрин не ушла.

Сорока остановилась на верхней ступеньке лестницы.

Она оглядела гостиную и поняла, что Здешнего тут нет. Неужели он остался снаружи? Разве он не заходил за ней в дом?

Она бросила взгляд на своих родителей – улыбавшихся, довольных, смотревших телевизор. Отец заметил, что она наблюдает, и подмигнул ей. По его лицу пробежала быстрая тень.

Но нет – это все еще отец. Сорока спустилась.

Дверь в спальню Эрин была открыта.

Маргарет увидела ее – свою любимую, идеальную и нужную сестру, которая лежала поперек кровати, согнув ноги в коленках и скрестив в лодыжках. Она читала книгу, но, когда заметила в дверях Сороку, захлопнула ее и улыбнулась. Эта улыбка осветила лицо Эрин. Она была так рада видеть сестру, что вся комната стала светлее.

– Господи, где же ты была? – спросила Эрин. Она перевернулась на кровати, свесила ноги и замахала ими взад-вперед. – Я прождала тебя весь день

. Хотела пойти с тобой поплавать.

И Сорока тоже сильно этого захотела – больше, чем когда-либо в жизни захотела пойти поплавать с сестрой, чтобы они вдруг оказались там, на заднем дворе, в бассейне, в купальниках и с пучками на голове. Эрин с бирюзовым пончиком вокруг талии, а Сорока на своей пицце, с руками, опущенными в воду. Солнцем ярко светит, и они не обращают внимания на мать, которая зовет их на ужин.

– Пусть подождет минутку, – сказала Эрин, подплывая к сестре и выливая холодную воду из ладошки ей на живот. – А ты не можешь остаться здесь навсегда?

И она могла, могла, могла.

Сорока закинула руки за голову и поплыла вдоль бассейна, Эрин прыгала рядом, источник бесконечной энергии, пока наконец не поднырнула и не сбросила Сороку с матраса.

– Мне скучно, – сказала она. – Давай сыграем в игру.

– Какую? – спросила Сорока.

– Закрой глаза.

– В «Марко Поло»?[4]

– Закрой, – настаивала Эрин.

Сорока закрыла.

– Марко, – сказала она.

– Поло.

– Марко.

– Поло.

Сорока нырнула и промахнулась. Смех Эрин доносился словно с расстояния в миллион миль. Эрин всегда побеждала в «Марко Поло»: она плавала быстрее Сороки. Казалось, она всегда была в дюжине мест одновременно.

– Марко.

– Поло.

Сорока поплыла вперед, вытянув руки и внимательно прислушиваясь к любому шуму от Эрин, любой ряби на воде, любому дыханию. Конечно, она уже должна была добраться до края бассейна. Она пошла медленнее, осторожнее, размахивая руками. И уже точно должна была добраться до борта. Она что, ходит кругами?

– Марко.

– Поло… – раздался шепот прямо у нее за спиной. Сорока развернулась и резко метнулась вперед, но в руках был только воздух.

– Я больше не хочу играть, – тихо заскулила она.

– Нельзя уйти в середине игры, – ответила Эрин, одновременно и рядом с ней, и далеко, и повсюду вокруг. Сорока обиделась и немного смутилась. Разве Близь не должна была делать все так, как она захочет? Очевидно, что Маргарет уже не хотела плавать в бассейне. Она хотела, чтобы сестра вела себя лучше. Хотела ощущать себя в безопасности…

Сорока открыла глаза.

Бассейн растянулся в бесконечность, невероятное пространство голубой хлорированной воды, покрывшей весь мир. Целый мир стал лазурного цвета.

А потом Маргарет моргнула и очутилась на платформе бассейна. Эрин выжимала волосы, подпрыгивая на одной ноге, чтобы вытряхнуть воду из уха.

– Ты победила, – сказала сестра, и ее глаза на мгновение потемнели. – Ты победила, довольна?

– Но я тебя не поймала.

– Поймала, – возразила Эрин. – Гляди.

Она протянула руку, на которой была красная отметина, уже начавшая исчезать – безошибочный отпечаток ладони и пяти пальцев вокруг кожи.