Не в этот раз, Судьба

— Но Жон сделал свой выбор, — продолжила Янг, не став ее слушать. — Он поступил так, как посчитал нужным, поскольку твое счастье для него оказалось важнее, чем секс с другими девушками. Люди довольно эгоистичны, Вайсс. Они не станут приносить что-либо в жертву, не будучи уверенными в том, что получат взамен нечто стоящее. Кто-то может спасти любимого человека ценой своей жизни, но Жон пошел дальше и решил измениться ради тебя.

Янг склонила голову чуть набок.

— Лично я сомневаюсь, что его жертва оказалась хоть капельку менее значимой. А ты?

Вайсс уже ни в чем не была уверена, но так и не смогла подобрать какой-нибудь подходящий ответ, а потому прикусила губу и отвернулась.

— Может быть, — прошептала она. — Я не знаю, да и не имеет всё это абсолютно никакого значения. Как мы вообще пришли к данной теме?

— Разговор шел о непоследовательности Жона, — напомнила ей Блейк. — Ну, и о том, со сколькими женщинами он раньше спал.

— И почему Жон никогда не предлагал ничего подобного никому из нас, — обиженно добавила Янг.

— Нет, — покачала головой Блейк. — Об этом мы точно не упоминали.

— А тебе разве не показалась странной такая его разборчивость?

— Янг... в тебе говорит твое уязвленное самолюбие.

— Да, но ты посмотри на мое тело. Я вовсе не хочу показаться излишне самоуверенной, но всё же совсем не привыкла к тому, что на меня смотрят вообще безо всякого интереса.

Вайсс вздохнула, после чего нащупала свою подушку и, впечатав ее в лицо Янг, посмотрела на Блейк.

— Забудем пока про эту идиотку. Так ты утверждаешь, что за поведением Жона что-то кроется?

— Наверное, так и есть. Глупо было бы сваливать всё произошедшее на цепь случайных событий. Столкновение в порту, его умение драться, откровенное нежелание становиться частью команды и то, как со временем это изменилось. Отказ нормально сражаться в классе мисс Гудвитч, наконец... — пожала плечами Блейк. — А также ночные кошмары, вечная сонливость и систематическое недоедание...

— Цвай является служебным псом, — добавила уже справившаяся с подушкой Янг, посмотрев на спавшего на кровати Жона корги. — Дядя Кроу достал его для папы, когда тот впал в депрессию. И еще он должен работать с Охотниками, у которых имеются воспоминания о каких-нибудь очень плохих вещах. Ну, такие, о которых просто невозможно забыть.

— ПТСР? — уточнила Вайсс. — Ты хочешь сказать, что Жон страдает от ПТСР?

— Я ничего не хочу сказать. Всего лишь сообщаю известные мне факты.

Вайсс покачала головой.

— Я ничего не буду отрицать, но как это вообще возможно? Мне казалось, что для подобных проблем солдат или Охотник должен пережить воистину ужасные вещи.

— Всё далеко не так просто, — произнесла Блейк. — Я видела в Белом Клыке тех, у кого проявлялись признаки ПТСР. Даже дети-сироты могут получить нечто подобное. К тому же в таких случаях очень сложно поставить правильный диагноз. Что же касается причин, то не стоит забывать о том, что они весьма субъективны. Солдат после потери всего его взвода может как испытать соответствующий стресс, так и не испытать. То же самое относится и к тому, кто, например, вынужден жить на улице, потому что его дом был продан за долги. Разумеется, ты можешь сказать, что воспоминания у солдата гораздо хуже, чем у бездомного, но это абсолютно ничего не меняет. Всё зависит от индивидуальных особенностей человека.

— Травма остается травмой, — кивнула Янг. — Некоторым людям приходится пройти через что-то кошмарное, чтобы ее получить, но так или иначе это свойственно всем. Отец часто говорил, что ему забавно оказалось слушать наши с Руби рассуждения о стрессе из-за домашней работы, поскольку вряд ли нам вообще было известно значение этого слова. Но у нас домашняя работа и в самом деле вызывала немалый стресс. Да, сейчас это выглядит глупо, но тогда всё казалось совсем иначе.

— Именно. Пусть окружающие продолжают твердить, что другим достается еще сильнее, но для столкнувшегося с чем-то неприятным человека это вряд ли может что-либо изменить, — произнесла Блейк, посмотрев на Вайсс. — Достаточно и того, чтобы он просто счел ту ситуацию, в которую попал, травматической. Кто-то может подумать, что, например, потеря всех сбережений как раз таковой и является. Неважно, что ему станут говорить на этот счет, потому что он всё равно продолжит страдать.

Вайсс дурой вовсе не была и смысл ее слов поняла сразу. Просто ей не хотелось во всё это верить.

Она никогда не встречала никого, кто бы страдал от ПТСР, а потому о том, как нечто подобное выглядело со стороны, знала, как и абсолютное большинство людей, лишь из слухов и сплетен. И в них всегда подчеркивалось, насколько всё было ужасно.

— Но мы до сих пор понятия не имеем, что именно произошло с Жоном, — сказала Вайсс. — Не думаю, что стоит сразу же делать подобные выводы.

— Нам известно о том, что он искренне ненавидит Белый Клык, — заметила Янг. — Практически так же, как и ты, а то и еще сильнее. К тому же мы знаем, что ты теряла из-за них друзей и членов семьи. Как думаешь, Жон мог настолько разозлиться из-за чего-то менее значимого?