Не в этот раз, Судьба

Пирра не испытывала ни страха, ни подавленности. Пусть Жона никак нельзя было назвать экспертом в человеческой психологии, но уж свою напарницу, ту женщину, с которой он впервые поцеловался, сходил на свидание и занялся любовью, он понимал как никто другой. За все его бесконечные повторы ни один партнер не смог стать ему такой же опорой, как Пирра.

Жон отлично знал то, что должно было сейчас с ней происходить. В этот момент во всех предыдущих жизнях боль, страх и неуверенность пожирали ее изнутри.

Всегда.

После стольких лет, когда окружающие видели в Пирре лишь недосягаемую знаменитость, она буквально влюбилась в их команду. Кое-кто мог бы назвать данное чувство одержимостью, но даже это слово вряд ли могло нормально описать испытываемые ей эмоции.

Пирра никогда не воспринимала новости о всей той истории с девами спокойно.

За столько проведенных вместе лет Жон научился сразу же замечать такие вещи и делать всё возможное для того, чтобы ее поддержать.

Он вздохнул.

Обычно так и было. Жон знал, когда следовало вмешаться, а также что именно требовалось сказать или сделать...

Куда нужно было смотреть.

Сейчас же не имелось ни малейших признаков того, что Пирру что-либо тревожило, и это его очень сильно беспокоило. Жон обдумывал вариант за вариантом, но ни один из них не был способен дать ответы на возникавшие у него вопросы.

Могло ли случиться так, что его отсутствие в команде сделало Пирру совершенно равнодушной к риску утратить собственную личность?

Нет, пожалуй, это было уже каким-то безумием.

Пирре нравилась Руби. Может быть, не в том смысле, в котором ей нравился Жон, но всё же они являлись очень близкими подругами и чуть ли не сестрами. То же самое относилось и к Рену с Норой. Она никак не могла счесть потерю команды RRNN хоть капельку более допустимой, чем утрату команды JNPR.

Была ли Руби способна дать Пирре дополнительную уверенность в себе, а то и вовсе заметить и уже успеть разобраться с этой проблемой?

Несмотря на ее возраст, наблюдательность Руби в кое-каких вопросах иногда начинала пугать. Жон сомневался в том, что в ее присутствии вообще было возможно скрыть те чувства, которые делали тебя несчастным. Она их буквально чуяла и оказывалась чересчур упрямой, чтобы довольствоваться ответом "нет", а также слишком милой, чтобы появилось желание на нее накричать и потребовать оставить тебя в покое.

Но что-то здесь явно было не так. Даже после вмешательства Руби Пирра продолжила бы демонстрировать признаки грусти и задумчивости. К тому же Жон специально воспользовался в разговоре с ней такими словами, которые были способны застать ее врасплох и вызвать соответствующую реакцию.

Ничего подобного так и не произошло. Пирра оставалась абсолютно спокойной, хотя и пребывала в некотором недоумении из-за той заботы, которую к ней внезапно проявил Жон.

Он отлично ее знал. Пирра ему ничуть не лгала.

А это означало совершенно невозможный вариант.

Раз за разом девой становилась именно Пирра. Всегда. И для этого имелось множество различных причин. Озпин никак не мог отложить принятие решения на более поздний срок, так что и о девах Пирре он тоже должен был уже рассказать.

Но почему же она никак не реагировала на всю эту тему? По какой причине Озпин мог выбрать в качестве кандидатки для принятия сил девы Осени кого-нибудь другого?

Жон ощутил очень нехорошее предчувствие.

* * *

Вайсс с трудом переставляла ноги, приближаясь к месту своего назначения. Всё ее тело ощущалось так, будто ей приходилось тянуть за собой груз в десяток тонн, во рту пересохло, а в мыслях остался только страх. Ей хотелось лишь убежать и где-нибудь спрятаться.

Но Вайсс не могла так поступить. Она была Охотницей. Воительницей.

Той, кто не боялась сражений...

Ожидавшие ее люди понимали обуревавшие Вайсс сомнения. А может быть, просто не желали на нее давить, зная о том, что так будет неправильно.

Она с трудом могла дышать, изо всех сил борясь со страхом и не решаясь встретиться с этими людьми взглядом.

"Знакомая мне Вайсс — это вовсе не изнеженная принцесса в идеальном платье. Она сильная и не боится испачкаться, когда сражается с Гриммами или преступниками".

Вайсс была сильной, но ей требовалось стать еще сильнее.

Сделав глубокий вдох, она направилась вперед под отдававшийся эхом от стен помещения стук каблуков. Больше ни единого звука слышно не было, а ей самой приходилось тратить все свои силы на то, чтобы походка оставалась спокойной и размеренной.

— Мисс Шни, — поприветствовал ее генерал Айронвуд.

Он стоял слева от стола, за которым сидел директор Озпин, а мисс Гудвитч — справа.

— Спасибо, что пришли, — продолжил Айронвуд. — Я знаю, что это решение далось вам очень непросто.

"Скромная и стеснительная девочка, не способная отстоять свое мнение, — это о ком-то другом".

— Непросто, — подтвердила Вайсс, посмотрев ему прямо в глаза.

Затем ее взгляд перешел на мисс Гудвитч и, наконец, на директора. Тот оставался спокойным, но в выражении его лица она заметила что-то очень странное.

Жалость? Печаль? Сожаления?..

— Это было весьма непросто, — повторила Вайсс. — Но я здесь.