[НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать

Я пила чай и чувствовала себя униженной и оскорбленной. Зачем-то я начала представлять, как Макс со своей бывшей смеялись надо мной. Прямо во время секса лежали и ржали. Особенно меня почему-то обижал тот факт, что Макс спокойно во всем признался. Он не умолял простить его, не заламывал себе руки в истерике, не рыдал. Просто сказал, что изменял мне, как будто признался, что сходил в магазин. Как будто он только что вышел из «Пятерочки», а не из своей бывшей.

Мне отчего-то хотелось сделать ему как можно больнее. Чтобы прямо душу из него всю вынуть, если она у него там была, конечно. А если ее там не было, хотелось вложить ее туда и, как только ему понравится жить с душой, сразу же вырвать ее оттуда. Вот так хотелось.

Я вертела в руках «Нокию», которую он мне подарил, и чувствовала нарастающую ненависть к этому гаджету. Как будто это не телефон был вовсе, а часть Макса. Как будто это и была его душа. Твердая. Холодная. С кнопочками. Неожиданно я размахнулась и с силой швырнула телефон в стену. Крышка отлетела в одну сторону, батарея – в другую. На мгновение я почувствовала облегчение. Но уже в следующую секунду я, рыдая, собирала телефон, надеясь, что он в порядке. Потому что вдруг как раз сейчас Макс пытается мне дозвониться, плачет и хочет попросить прощения за свои измены.

Я собрала телефон, как рядовой собирает автомат Калашникова, быстро и молча. Уставилась в серый экран. Открыла СМС-сообщения и медленно начала листать вниз, читая все переписки со всеми людьми, кто мне хоть когда-то что-то писал. Неотвеченное сообщение от Славы. Сколько месяцев прошло с момента получения, а я даже не просмотрела его. В порыве мстительной идеи я открыла диалог.

«Привет, твое приглашение в Москву все еще в силе?» – неожиданно быстро отстукала я.

Не успела я пожалеть об отправке, как на экране телефона вспыхнуло: «Привет! Конечно, прилетай! Я тебя жду!»

Слава. Знала ли я, что нравлюсь ему? Конечно, знала. Вряд ли взрослый мужчина будет целовать меня, если я ему не нравлюсь. Вряд ли он будет звать меня к себе в Москву, если ему наплевать на меня. Нравился ли мне Слава? Сложный вопрос… Мои чувства к нему лежали в другой плоскости. Это как если бы вы спросили у меня: Наташ, а тебе нравится Уолт Дисней? Да, я восхищаюсь этим человеком, это не человек, это легенда! Хотела бы я пожить с Уолтом Диснеем у него в особняке? Ну, возможно, да. Хотела бы я, чтобы Уолт Дисней трахнул меня? Нет. Определенно нет. Стопроцентно нет.

Я в свои двадцать с небольшим даже представить не могла себя в постели со взрослым тридцатипятилетним мужиком. Но тут вот какое дело. Мой Макс восхищался Славой до потери пульса. Для него он тоже был как Уолт Дисней. По факту, Слава был для Макса учителем, наставником и кумиром одновременно. Если я изменю Максу со Славой, это просто уничтожит Макса, радостно думалось мне, пока я собирала чемодан, чтобы улететь в Москву. Моя месть за измену начала воплощаться в жизнь.

Макс позвонил мне в первый же вечер моего пребывания в столице. Я никогда до этого и никогда после этого не слышала, чтобы голос Макса дрожал.

– Зачем ты так со мной? – начал Макс и замолчал.

«Хоть бы он там плакал», – мечтательно подумалось мне. Почему-то хотелось, чтобы Макс непременно плакал. Чтобы он отплакал все те слезы, которые я пролила тогда, когда он предал меня. Пусть он сейчас поймет, что мы со Славой смеялись над ним, когда ужинали в ресторане, и в постели тоже будем смеяться над ним, представляя, какой он козел.

– Вернись домой, Наташ… – проговорил Макс.

Что же ответить? Что я не вернусь и теперь мой дом – Москва? Мне казалось, нужно было ответить что-то непременно очень хлесткое и обидное. Как назло в голову ничего не приходило, кроме: «Макс, я тебя так сильно люблю… Зачем я сюда вообще прилетела… Мне даже представить страшно, что ночью нужно будет спать со старым тридцатипятилетним человеком!»

Сейчас, когда мне сорок два года и я называю тридцапятилетних мужчин мальчиками, это все выглядит смешным. Но тогда мне казалось, что ради этой пресловутой мести я сама себя насилую.

– Наташ, мне очень плохо. Вернись, пожалуйста… Я люблю тебя, – голос Макса от волнения сорвался в хрип.

– Неприятно, да? Когда ты любишь, а любимый человек тебе изменяет? Да, любимый? – ехидно потявкала я в трубку, стараясь каждым словом укусить, как можно больнее.

Видимо, на этом месте терпение Макса подошло к концу, потому что из трубки понеслось следующее:

– Сука! Ты просто сука! Как я не заметил сразу, какая ты меркантильная мразь! Ну конечно, Слава тебя пристроит на телевидение. Даже такая бесталанная тварь, как ты, при его протекции сразу станет звездой. Ты ведь этого хотела, а? Отвечай!